Всю дорогу к общаге мы ехали молча. Я очень рада, что Катя не стала продолжать наш разговор при Егоре.

— И напомни, почему мы завтра заезжаем за Катей?

Не долго Егор выдержал молчание в машине. Спустя буквально пять минут, после того, как мы отъехали от общаги, в салоне машины раздался его недовольный голос.

— Потому, что я ей нужна. Эту неделю, мы договорились каждый день встречаться.

— Ты хочешь сказать, что наш отпуск мы проведем втроём?

— Ты имеешь что-то против?

— Да, блядь, София, имею. На Мальдивы тоже б её взяли с собой?

— Не ори, на меня. Надо было б, взяли.

Снова повисла тишина. Краем глаза смотрю на Егора. Злой. Сдавил руль, косточки пальцев побелели, челюсть напряжена, смотрит прямо перед собой, на меня вообще не смотрит.

Похрен.

К черту всё!

Бесит ужасно.

Точно, гормоны играют у меня. Точно. И хотела же сразу ему рассказать за ситуацию у Кати, а теперь ничего не хочу рассказывать. Пусть сам сидит в своём отпуске, без меня. А я и с Катей отлично провелу время. Надо, даже в общагу перееду.

По возвращению домой мы не разговариваем. Он снова закрылся в кабинете, а я в спортзале. У каждого свой уголок для прикрытия.

Уже давным давно свою злость и агрессию, я научилась оставлять в зале. И хоть с него, я всегда выходила выжатая как лимон, за то самая счастливая.

Но после появления, или точнее, возвращения Егора в мою жизнь, спортзал перестал помогать. Я стала очень много думать, анализировать. Я и раньше этим занималась,но анализ был бокса, спарринга, соперника. Сейчас же анализирую себя, свое поведение, Егора, наши отношения. И это больше похоже не на анализ. А на кашу, очень сильно перевареную и густую.

Почему-то мне казалось, что за время тренировки придет Егор, и мы с ним помиримся, обо всем поговорим и договоримся. Но он не приходит. И за этого злюсь ещё сильнее.

Не знаю как так произошло, но я уже стою на против его кабинета, но войти не решаюсь.

— И долго ты будешь стоять под кабинетом? Входи давай..

Голос Лиса вызывает мандраж во всём теле. Я даже умудряюсь испугаться. Но всё равно, решительно открываю дверь и вхожу в неё.

— От куда ты знал, что я тут стою?

— Ты так громко дышишь, мышка, что я слышу тебя задолго до твоего приближения.

Он шутит или серьезно говорит? Хотя если послушать действительно то как я дышу рядом с ним, то можно и поверить.

— Иди сюда. Ближе, София. Ближе.

Стаю неуверенно, медленно. Всё потому, что Егор сидит на краю стола, такой самоуверенный, с ехидной улыбкой, и такой красивый. Очень красивый.

— Ещё ближе, мышка. Я не кусаюсь. Хотя...

Последние шаги даются ещё сложнее. Я уже чувствую его запах. И это будоражит кровь, бьёт сильнее любого адреналина.

Он хватает меня за руку, и притягивает тело к телу. И хоть, он сейчас в штанах, я сразу же чувствую его возбуждение. Он, что тут порно смотрел? Не мог же при виде меня, сразу так возбудиться? Или мог?

Эти мысли сразу бьют в самое сердце. Хотя нет, какое сердце? Бьёт где-то внизу, в области живота и ещё ниже.

Его холодные пальцы водят по голому плечу, а вторая рука сжимает ягодицы. Невольно вырывается стон. Тихий, но голодный. Я соскучилась уже по его ласкам.

— Я бы прямо сейчас тебя съел, моя сладкая мышка. Прямо бы сейчас...

И вместо продолжения слов, он впился в мою шею, стянул майку в бок, и начал массировать грудь. Ноги стали подкашиваться, а мысли улетать.

Я так скучала за его ласками. За его губами на моём теле. Всё равно, мне кажется, что он умеет читать мои мысли.

Его губы переместились на грудь. Он терзает её, кусает, рвёт. А я стону, и теку. Истекаю кажется.

— Я хочу тебя, — вырывается на автомате. И снова краска заливает лицо. Но мне не стыдно. Правда, впервые не стыжусь своих желаний.

— Если б ты знала, как я тебя хочу. Я истосковался по тебе, родная. Но пока нельзя. Саша сказала, пока не будут готовы анализы, никакого секса. Хотя, она не говорила ничего, о других ласках.

Он поменял нас местами, закинул меня на стол, а сам стал напротив. Я может, и возмутилась бы при воспоминании гинекологши. Может, и вспомнила б, как я его ревновала к ней. Может и спросила, почему нельзя нам, и что он имел виду под ласками.

Я бы может... но ничего не могла. Ни спросить. Ни понять. Только чувствовать.