– А что мы, Сараев, тебе всегда говорили? – только и съязвил Ортис. – Не верь янки! Они все равно обманут!

Таким образом проект завершения строительства АЭС на Кубе отпал от нас навсегда.

2020 г.

Подпись Эрика Николаевича Поздышева, в 1986–1987 годы возглавлявшего Чернобыльскую АЭС, стоит под актом о сдаче в эксплуатацию саркофага над аварийным блоком – объекта «Укрытие». Он – первый президент «Росэнергоатома», его финансовые решения в тяжелые для страны и отрасли годы фактически уберегли станции от массового останова. А еще Эрик Николаевич – организатор восстановления храмов и монастырей. Об основателе атомной династии Поздышевых рассказывает его внук, ведущий специалист управления по обращению с ядерными и радиационными материалами АСЭ Эрик Поздышев

Родословные моих родителей причудливо переплелись в веках. Бабушка по материнской линии Инна Владимировна – из дворянского рода Мотовиловых, а среди предков Эрика Николаевича, папиного отца, есть ветвь от незаконного потомка Шереметева. У Шереметевых и Мотовиловых общие корни. Фамилия же Поздышев впервые упоминается при Иване Грозном: Яков Поздышев был дьяком Посольского приказа. При царе Федоре семья ушла в Кострому, где несколько поколений Поздышевых занимались иконописью. Вряд ли они могли вообразить, что человек приручит энергию атома и однажды поплатится за свою самонадеянность, а их далекий потомок встанет «за штурвал» разрушенного энергоблока, чтобы отвести этот ядерный корабль от большой беды.

Эрик Николаевич даже в детстве, если за что-то брался, достигал наилучшего результата – так мне рассказывали в семье. Будь то школьный предмет или игра на губной гармошке. Изучит матчасть, прочитает книгу на эту тему – и станет местным виртуозом.

Я с детства знал, что день деда расписан по минутам. Хочешь пообщаться – вот дата, время, тогда и приезжай. Беседы с ним незабываемы. Он очень начитанный человек. Ясный, острый ум, пронзительный взгляд ярко-голубых глаз. В детстве я задавал ему вопросы по истории и получал в ответ целые лекции. Про Крещение Руси, про русских князей… Когда я учился в интернате кадетского корпуса в Москве, проходил историю по дедушкиным рассказам. Каждые выходные к нему приезжал.

Эрик Николаевич рассказывал, как строился «Саркофаг» – объкт «Укрытие». Нигде и никогда строители не делали ничего подобного – технических решений для захоронения таких объектов в отечественной и мировой практике просто не существовало. В кратчайшие сроки было разработано восемнадцать проектов, из которых выбрали вариант, где в качестве опор несущих конструкций использовались полуразрушенные стены энергоблока. Гигантскую конструкцию собирали по фотографиям макета. Частью манипуляторами, частью в безопасном месте, после чего придвигали тракторами к аварийному энергоблоку. Бетон закачивали дистанционно, за сотни метров. Сварщика поднимали краном в, так называемом, «батискафе». В итоге в тяжелейших радиационных условиях четвертый блок Чернобыльской АЭС удалось закрыть защитным куполом менее чем за полгода. "Это могли сделать только наши люди!" – говорил дед.

1990е были одними из самых тяжелых в отрасли. Операторы атомных станций месяцами не получали зарплату. Начались забастовки. Возникла угроза повсеместных остановов. Эрик Николаевич рассказывал, что в феврале 1994 года ему приснилось, как выбраться из этой ситуации. Как выжить. Идея заключалась в том, чтобы от системы платежей перейти к системе взаимозачетов и путем многократных обменов – электроэнергии на автомобили, автомобилей на оборудование и т. д. – добывать наличные. Работники АЭС стали исправно получать зарплату. Позже в недрах команды, созданной Поздышевым, рождались и другие схемы, на грани фола, например, обналичка долга в размере 50 % суммы. «Росэнергоатом», как и многие другие структуры в те непростые годы, стал объектом охоты для криминала. Гибли перевозящие наличные курьеры.

Эрик Николаевич определил судьбу многих людей, занимающих сегодня ключевые посты в отрасли. Создавая в концерне генеральную дирекцию по реализации платы за безопасность и развитие, он собирал талантливых людей с техническими знаниями и с пониманием всей сложности отношений на современном рынке электроэнергии. Так, в Александре Марковиче Локшине, с которым работал в ВАО АЭС и которого знал еще по Смоленской станции, он разглядел человека, способного разобраться во всех хитросплетениях новой экономики (точнее, полного ее отсутствия) и возглавить Смоленскую АЭС, а со временем стать одним из руководителей отрасли.

По глубокому убеждению Эрика Николаевича, церковь переделывает людей. Православные воцерквленные люди в основном – "более нормальны", более дисциплинированы, их жизнь более упорядочена, а на атомной станции дисциплина – основа всего. Задолго до Чернобыля, дедушка понял, что одних только технических знаний недостаточно для такой глобальной деятельности как атомная энергетика. Недостаточно и карающего меча партийной дисциплины. Нужна духовная составляющая. И постепенно он пришел к церкви. К осознанию того, как много потеряла атомная отрасль от разрушения православных традиций, как увеличиваются риски сооружения и эксплуатации АЭС вне этой великой культуры.

Сегодня при каждой АЭС по распоряжению Эрика Николаевича и поддержке концерна построен храм. Руководители станций, даже если и не являются глубоко верующими людьми и, может быть, далеки от мысли, что "от сих кротких и жаждущих уединенной молитвы выйдет, может быть, еще раз спасение земли Русской» (Достоевский), тем не менее, очень положительно настроены к православию, потому что понимают, какой эффект оно производит.

Вскоре после создания «Росэнергоатома» монахини Свято-Троицкого Стефано-Махрищского монастыря попросили у Эрика Николаевича машину угля. Машиной помощь не ограничилась. Силами концерна и других меценатов монастырь и храм в древнем селе Махра во Владимирской области были восстановлены в их былом великолепии, сейчас это одно из красивейших мест России. Тишина, благодать. При монастыре есть детский приют, фактически пансион, из которого воспитанницы выходят в жизнь. Им помогают обустроиться и в дальнейшем.