Но Ванечка не раскрывается нараспашку, как Рудольф: он показывает то, что хочет, и так, как хочет. Профи. Наверное, Зоя ему рассказала, что Юлька дружит с Рудольфом.

— А вы видели? — спрашивает Юлька, когда Ванечка отпускает её руку. — Что я знаю, вы видели?

— Отчасти, — говорит Ванечка. — Вы с Майей не слишком близкие приятельницы, определённости маловато, поэтому нам придётся поработать. Будем искать следы.

— Как искать? — удивляется Юлька.

Ванечка улыбается. У него щель между передними зубами и ямочки на щеках.

— Я буду полицейский пёс, — говорит он. — Буду искать след. А ты попробуешь меня направить. Для начала будем вспоминать твоё озарение.

Юлька передёргивается, качает головой.

— Так не пойдёт, коллега, — говорит Ванечка. — Бояться не надо. Страшно уже было, всё, что могло сделать больно, уже было. Осталась только чистая информация. Попробуем её спокойно вытащить и разложить. И рассмотреть. Как кадры из фильма.

Такой подход Юльке в голову не приходил.

— Это ведь ещё не случилось, — говорит Ванечка. — И мы сейчас будем делать всё, чтобы и не случилось никогда.

Юлька вдыхает холодный воздух, кивает:

— Ладно. Давайте попробуем.

— Лучше сесть в машину, — говорит Зоя. — Во время работы могут подкоситься ноги, упадёшь, ударишься.

Здраво. Юлька и Ванечка забираются на заднее сиденье. И впервые в жизни Юлька намеренно, усилием собственной воли, включает беспощадный прожектор.

До изумления легко. Ей стоит только подумать, начать вспоминать — и всё: ослепительный режущий луч снова освещает кошмарную сцену. Юльку опять начинает трясти.

И тут Ванечка берёт её за руки. Не вышвыривает из видения, но притормаживает его, как будто видеомагнитофон включает на замедленное воспроизведение.

Из прожекторного луча Юлька слышит его спокойный голос:

— Дыши спокойнее, коллега. Давай-ка уточним: сколько их, этих гадов?

Юлька пытается дышать медленнее. Всматривается.

— Двое, — говорит она. — Майка в машине сидит, на переднем сиденье. Один — рядом, за рулём. Второй — сзади. Он её сзади хватает за шарф и душит.

— Отлично, — говорит Ванечка. — Легковая машина?

— Да, — Юлька дышит всё ровнее. Успокаивается.

— Хоть одного из злодеев видишь хорошо?

— Того, что за рулём. Молодой. Лет двадцать, наверное, — Юлька присматривается. — Лицо такое… длинное… длинный подбородок. Губы толстые. Нос большой, густые брови, а глаза довольно маленькие. Он на Майку не смотрит. Волосы чёрные, лохматые…

— Отлично, — говорит Ванечка. — А посмотри: у него на скуле нет маленького такого светлого шрама? С полпальца длиной?

— Нет.

— Смотри внимательно. Может, есть что-то другое, тоже необычное?

Юлька успокоилась совсем. Она рассматривает собственное видение, как стоп-кадр:

— У него вот тут — такая коричневая родинка… или бородавка. Небольшая. Куртка кожаная, вроде вашей, только новее.

— Очень хорошо, — говорит Ванечка. — А теперь давай попробуем посмотреть на убийцу.

— Я его плохо вижу. Его Майкина голова закрывает.

— Попробуй немного отодвинуться назад и в сторону.

— Ой, получается! Он старше, но не старый… у него так морда перекосилась, он так оскалился… Ой, у него на пальцах наколки! С зоны наколки, перстни, два.

— Молодчина, коллега. А теперь выходим из машины, не из нашей, из их машины. Надо посмотреть её снаружи.

— Я не могу… нет… наверное, могу…

В обществе Ванечки страх уходит совсем. Пространство, которое освещает прожектор, раздвигается, а свет всё сильнее.

— У них «копейка» серая! — радостно говорит она.

— Великолепно. Смотри номер.

— Сейчас. Вот. Эл, двадцать два — семьдесят, о… Не вижу последнюю букву. То ли эр, то ли вэ.

— Замечательно у тебя выходит. Просто отлично. А теперь давай оглядимся вокруг.

— Ну… лес.

— Шоссе или грунтовка?

— Шоссе. Только узкое и щербатое всё. Но заасфальтированное. Всё, не могу больше, — и Юлька выпадает из прожекторного луча, мокрая от пота.

Зоя подаёт ей бутылку с водой, Юлька жадно пьёт. Её сердце колотится часто и сильно. Давний ужас перед собственным даром сменился жарким незнакомым чувством.