Царапины и рассечения не считали. Хотя тварь залепила мне лапкой пощечину, и тощий поклялся, что отпечаток ладони на щеке командира смотрится тревожно.

А потом наступило утро. Ну знаете – мельтешение кадров, несущих обрывки информации, а затем по щелчку случается ожидаемое. А ты охреневший моргаешь в попытке осознать – где, куда и зачем?

Крыса душераздирающе зевнула, характеризуя момент. Люди устали, вымотались от постоянного ожидания. Серые грязные лица, темные круги под глазами, засохшие мазки крови – страшноватый хоровод, куда не глянь. Тела пытаются шевелиться, тратить время с пользой, восстанавливая многострадальные баррикады. Сухую мертвечину из сцепок уже не убирают, и панцири с белесой паутиной плоти служат дополнительной защитой – посмотри и обосрись, как говорится.

Воздух сизый и горький. Пожарища дымят с завидным постоянством – клановые объяснимо используют самый действенный инструмент против нечей и жгут к херам инфраструктуру. Отстроиться можно, вернуть жизнь – нет. Простая истина.

Со стороны паркового центра что-то с грохотом обрушилось. Ива вздрогнула, тиснув к груди арбалет, подумала и вновь плюхнулась на ящик.

– Смена №7 – сказал я сухо. Хватит мяться – био потрачено больше, чем собрано. Пора прошвырнуться в ближнем радиусе и заодно проверить пару идей. Но официально мы, конечно, меркантильные пилигримы.

– Во, пора. – Мелкая помотала головой, подавляя зевок. Потопталась на месте. – Надо проветриться.

– Я пойду, - торопливо сказал Замес, запахивая куртку. Вроде фокуса – раз и бинтов не видно, да.

– Все пойдем, - успокоил я бойца. – Там может быть жарко.

Народ синхронно повернулся к сумраку проулка, устланного мертвечиной. Сараи, подпирающие тротуар, смотрелись угнетающе. Стремает, согласен. Но безопасных мест в Парке, походу, не осталось. Муэрте в загуле - танцует без устали.

– Зачем? – прозвучал усталый вопрос. Оторва привалилась к завалу неподалеку и меланхолично грызла сухарь. – Био придет само. Собирай, не обляпайся.

– А мы практичные, - оборвал я тетку. Чет скисла старшая после бодрой ночи. Но понять ее можно – помощью совета даже не пахнет. А учитывая канонаду в местах дислокации старших кланов, не запахнет еще долго. Один плюс - бонзы держатся и патронов не жалеют. И мне очень хочется приобщиться к оружейным закромам, чтобы стрелять столь же дерзко.

– Ну и валите, - фыркнула женщина. – Искать не стану.

Надо же, пару совместных боев и уже почти боевое братство, один за всех и все такое.

– А че нас искать? – осклабился тощий в показной браваде. – Мы сами найдемся. У нас ориентация…

Послышался короткий вздох, быстро затертый шумом лагеря. Умник сдержался. Нехай, в данный момент мне интересен кулинар. Фрау с задумчивым сомнением смотрела на сухарь в руках клановой. Я отрицательно покачал головой:

– Сперва дело.

– На голодный и бегается легче, - поддакнул Замес. Все боится, что оставлю. Ива успокаивающе похлопала его по плечу.

Ну и я комментировать не стану. Дал отмашку к выходу – пока еще теплятся силенки в подопечных, надо воспользоваться затишьем. Отголоски боев постоянно смещаются, бессистемно приближаясь и отдаляясь. И разум невольно оценивает – накроет сейчас или чуть позже? Нервы разматывает вмиг.

В проулке остановились – вроде как перед невидимой чертой, что надо пересечь волевым усилием. Я еще разок осмотрел бойцов и плавно надавил на шмалабой в руках Крысы, отводя ствол от спины Замеса. Остальные поняли посыл и стали выцеливать невидимые угрозы по флангам.

Метров тридцать прошли почти приставным шагом. Затем кучка мусора под ногой тощего нехорошо дрогнула, выпростав суставчатую лапу, и скрытность стала чем-то смешным и неактуальным.

– Стоять! – рыкнул я, когда бойцы попытались судорожно перезарядиться.
– Замерли. Слушаем.

Мусор истекал синим. Тощий часто сглатывал. Возможно, только возможно, мне следовало идти одному.

Парк сражался – иного в акустике нет. Но в ближних подворотнях не слышно клекота, от которого перемыкает нервную систему. А часики тикают, девочки и мальчики, - неумолимо и равнодушно.

Я жестом указал направление - чутка сместимся и обогнем пару теплушек, что в перспективе позволит разминуться с провалом. Два поворота, три притопа, как говорится.

Минут через пять на нас рухнуло четыре неча – немного вяловатые комки жадности. Крыса успела срезать двоих, а Фрау от неожиданности колданула – воздушный поток отшвырнул тварей и Шеста. Расстроенный тощий, шипя что-то нечленораздельное, на эмоциях порвал одного крабе, а второго пинком запулил в стену.

Сука. Я моргнул. Ничего не изменилось.