Шрифт:
Ох, девичьи игрушки!
– Не срамно, мать, таким-то образом на старости лет развлекаться? – с издевкой выплюнул Ваня. – Да еще в святом месте?
– Молчи! – прикрикнули на него.
Рядом с первой фигурой появилась и вторая. И снова женская. На сей раз одетая в охотничий костюм для верховой езды. Голову ее покрывала шапочка без вуали, так что вполне можно было разглядеть черты прекрасного юного лица. В руках у девушки был зажат лук, а из-за пояса торчал такой же, как и у первой, охотничий нож.
– И ты здесь? – горько молвил молодой человек. – Тоже решила составить компанию сестрам Христовым? Или лучше сказать сукам Гекаты?
– Молчи-и! – вновь взвизгнула Брюнетта.
На ее плечо легла рука третьей дамы, выступившей из полумрака. Облаченная в темно-синее платье, женщина напоминала матушку из далекого детства: ее любит ребятня, к ней за советом обращаются подростки, а старшие любят поговорить о разных премудростях. Волосы подвязаны в пучок, верно, чтобы не мешали вести хозяйство. В свободной руке зажат кнут, на поясе – связка ключей.
– Успокойся, сестра. Пусть себе поговорит напоследок.
– Напоследок? – дернулась Охотница. – Вы же мне обещали…
– Только сохранить ему жизнь, – проскрипела Колдунья. – Но отнюдь не речь и не разум.
– Scheiвe!
– О! – обрадовалась Опекающая. – И этот очнулся. А я уж думала, что ребятишки переусердствовали. Как же жертву-то сотворять из неразумного?
– Это еще что за маскарад? – возопил барон, пытаясь освободиться от пут. – Немедленно возвратите нам одежду и свободу! Я требую ответа…
– Тебя самого скоро к ответу призовут, еретик, – зловеще пообещала старшая. – Готовься предстать перед Госпожой!
– Да это же форменный заговор! – не унимался немец. – Слово и дело государевы!
– Вопи, вопи, милый, – с хохотком ответила Колдунья. – Тут это не пройдет. У нас своя Государыня.
Не обращая внимания на проклятия пристава, все три дамы начали приготовления к каким-то неведомым ритуалам.
Для начала они особым образом обставили алтарь, установив на нем черные свечи треугольником. В правый угол старшая положила толстую книгу в кожаном переплете с металлическими застежками. В верхней части треугольника была поставлена бронзовая статуэтка богини и кадильница. (Барков вспомнил старую книгу, где пояснялось – что именно символизировал треугольник в древние времена.)
Одновременно с этим некто, одетый в уже знакомую Ивану собачью шкуру, развел костер.
Поэт не удержался от соблазна процитировать кое-что подходящее из собственного творчества:
Во всяком есть чину всегда особа должность. Победа или смерть – то воинам прилично, Молитва, пост и труд, и долгая спокойность — Духовным то отцам здесь стало быть обычно, На спинке ж полежать, проворно под…ть — Монахине одной то должно приписать.– Уйми его! – прикрикнула на Хранителя огня Черная накидка.
Оборотень метнулся к господину копиисту и дал ему ощутимую зуботычину. Ваня в ответ смачно харкнул обидчику в рожу смешанной с кровью слюной. Одноухий арап с располосованной свежим шрамом правой щекой дико ощерился, обнажив зубы, и зарычал по-собачьи, примериваясь к Ивановой шее.
– Тихо! – одернула его Колдунья.
Слуга вернулся к огню, а жрицы принялись обходить алтарь против солнца, распевая призывной гимн.
Начала старшая:
– О, Великая Богиня мрака! Ночных видений и чародейства! Властвующая над судьбой земли и моря!Затем вступила Опекающая:
– Одаренная Великой Силой! Помогающая людям в их повседневных трудах! Покровительница охоты, пастушества, разведения коней. Ты, присутствующая на судебных процессах, Народных собраниях, состязаниях в спорте. Наблюдающая за войнами.Потом настал черед Охотницы:
– Шествующая в ночи с факелами в руках и змеями в волосах, Окруженная своей мрачной свитой. Неодолимая!И, наконец, петь стали все три разом:
– Выводящая призраки умерших. Связующая два мира – живой и мертвый. Ты – мрак, и вместе с тем свет Луны. Ты – жизненная сила земли и олицетворение подземного мира. Владеющая тайной преобразования. Богиня трех дорог.