– Мужики подъем!
– до меня это доносится издалека, если бы не тычок в бок, я бы и не понял кому говорят, видно задремал под солнышком потому меня так толкают.

– Что такое?
– спрашивает Выходной, прибежавшего, запыхавшего начальника.

– Дуйте на 566, давайте побыстрее - это номер борта на котором вас ждут.

Ну, бежать мы, конечно, не будем, знаем мы, как все это делается: сначала бегом на борт, потом вылета ждешь полчаса, потом столько же ждать начальника и остальных спасателей. Потом, как обычно, вылет отменяется, и мы спокойно идем обратно. Бывали, конечно же, и срочные вылеты, и не один. Однако запомнилось только два, первый это когда в Аргуне, на таком срочном вылете Ми-24 "чехи" сбили, а вторая вертушка "восьмерка" в Терек упала.

Пулемет на плечо и вперед.

– Помню, один раз так напился дома, - начинает свои, уже по сто раз рассказанные, байки Борода. Это правильно, нельзя думать о плохом, а то беду накличешь. В этой разгрузке я как в печке, хоть она и надета только на камуфлированную футболку, а на башке только НАТОвская кепка, я все равно весь мокрый.

– На этот раз что-то действительно случилось, - говорит "старшой" обернувшись назад.

Я тоже обернулся. Вся спасательная команда, всего четыре офицера, в полной экипировке, разве что как и мы без бронежилетов, бежала по взлетке.

– К борту, бегом марш, - скомандовал Выходной.

Вот мы и в воздухе. Я люблю летать. Особенно на сверхмалых высотах. Когда вертолет идет на снижение, аж в где-то яйцах возникает знакомый каждому холодок, и кажется, что они в глотку уходят. Это действительно кайф. Его мало кто понимает, или понимают все, но не признаются и не обсуждают.

Пулемет зажат между колен. Куда летим не знаю, смотрю как наш начальник со старшим о чем-то переговариваются. Они-то друг друга слышат, у них на башках шлемофоны, а вот нам туго. Ничего не слышно. Слишком уж вертолет шумит.

– Короче так!
– кричит мне в ухо старшой, - в Ингушетии наша вертушка упала:

– Сама?!
– переспрашиваю я.

– Пока неизвестно!

Вот так всегда, куда летишь, зачем? Непонятно. Ингушетия она-то большая. А почему старшой только мне сказал? Оказал начальское доверие? Я старше всех по призыву, да и выпрыгивать мне с Бородой первыми. Мы первыми обеспечиваем прикрытие спасателей из вертушки на местности.

Летим низко. Я смотрю в иллюминатор, красиво. Начинающий золотится лес, речка, высоковольтки, через них перескакиваем набрав высоту, потом опять лес, холм, лес, и опять высоковольтки. Смотрю чуть выше - наша "крыша" показалась. Это два боевых вертолета Ми-24, или как их называют "мобутовцы" "Крокодилы". За это можно схлопотать по морде от пилота.

Ко мне опять подходит "старшой", предать, что начальнику по рации дали новые сведения.

– Вертушку сбили! Из ПЗРК.

У меня аж вспотели ладони. Нет, я не испугался, в принципе мы все морально настроены на то, что и для нас, в конечном счете, всегда есть место на кладбище на просторах нашей необъятной Родины. Однако все равно об этом думать неприятно.

– Летим в Галашки!
– продолжает "старшой", - нужно забрать летунов.

– Да им крышка!
– кричу я, - Сто пудов крышка!

В этот момент к нам подскочил начальник спасателей.

– Еще одну вертушку сбили!
– кричит он.

– Где?!
– не понял Выходной.

– Там же!

– Да что там происходит?!
– встрял в разговор Борода, который сидел рядом со мной и внимательно слушал.

– Парни, - кричит начальник, - мы уже почти прилетели. Только что поступил приказ возвращаться, мол, зона опасная. Вы как?

Нельзя сказать, что мы прямо такие герои. И что, как в фильмах, когда говорили: "задание добровольное, кто согласен шаг вперед!" - и вся шеренга разом делала этот смертельно опасный шаг, или говорили, "Есть такая профессия Родину защищать!", или такие душераздирающие призывы, как: "За родину!", и еще, какого ни будь другого, патриотического бреда у нас в головах не было. Однако мы решили не возвращаться.

А вот и Галашки. Одна из вертушек упала прямо на окраине горного аула. Пожара вроде нет. Бедный "Крокодил" заломило на бок.

По улицам прыгают трассирующие пули. Дым. Слышны выстрелы очередями. Какой-то парень в общевойсковом камуфляже машет нам обеими руками. Рядом с ним пробегают трое с автоматами, и стреляют куда-то в огороды соседнего дома.

Посреди дороги лежит, как бревно, еще один в зеленом камуфляже и оружием в руках, только он, похоже, убит.

– Да там че? Бой!? Мать его так!!!
– кричит Беркут, поудобнее перехватив РПК.

– Мы сядем за селом!
– кричит "старшой", - в лес. Тогда сможем незаметно прокрасться до вертушки.

Спасатели приготовили двое носилок. Лица серьезные, видно, что тоже боятся. А страх он всегда сидит рядом с нами. Он обнимает нас за плечи. Подбадривающе, по свойски, похлопывает по спине. И шепчет в ухо: "Скоро ты так же ляжешь рядом с тем парнем на дороге".

– Готов?!
– кричит в ухо старшой, его рука у меня на плече, а я сам уже высунулся в дверь, и как только шасси коснется земли, я выпрыгну.