– Поэтому ты не просишь Дакота сделать это для тебя? – Джин пристально посмотрел на меня.

– Дакота? – Мое хладнокровие вмиг улетучилось. – Он важен для меня. Он самый близкий друг. Я желаю, чтобы мы с ним были так же близки, как сейчас, долгое-долгое время. До скончания веков. Никогда не заставлю его переходить грань, которая заставит его возненавидеть меня.

– Дакот останется, а я исчезну из твоей жизни. – Джин отвернулся. – Ясно. Поэтому со мной можно делать все что угодно.

– Именно. Видишь, ты все понимаешь. Однако тебя заставлять я тоже не хочу. Ты идеален настолько, насколько вообще можно таким быть. Если откажешься, придется искать кого-то другого. Снова потеря времени.

– Прагматизм, Эксель. – Джин схватил меня за плечи. – Прошу, в будущем научись быть чувствительнее. Не становись льдом, а иначе никому не под силу будет отогреть тебя.

Я положила руки поверх его и сухо сказала:

– Это всего лишь подготовка к войне с жизнью. Не более и не менее.

– Да. Всего лишь… – Джин прикрыл глаза и пробормотал: – Согласен. Я сделаю то, что ты просишь.

Джин был нежен. Мои воспоминания не были омрачены болью или негодованием. Он просто позволял делать все, что мне заблагорассудится. И никогда не сопротивлялся…

Я вынырнула и ухватилась за края ванны, судорожно ловя ртом воздух.

Верно, меня не пугала перспектива стать жертвой. И грязи я тоже не боялась. Но в тот миг, когда Тэмьен Бланчефлеер приказал своим людям содрать с меня платье, в голове возник образ Эстера. На моем месте должен был быть брат. Его хотели смешать с грязью и осквернить. Эстера не готовили к войне с жизнью.

«Они сломают его», – подумала я, и зверь, дремавший глубоко внутри, пробудился. Если необходимо, буду бояться. Если нужно, принесу боль. Я неваляшка. Меня толкнут, а я восстановлю равновесие. Знание – это сила, полноценность сознания и вооруженность. А мое время всегда тратилось лишь на получение знаний. Я бесчувственна. Я Мертвец.

Самодельные шампуни и мыло пахли чудесно. Три тонны грязи утекли в никуда, и легкость вернулась. Завернувшись в полотенце, я подобрала остатки платья и вернулась в комнату.

– А я тебя заждался, прелесть. – Развалившийся на постели Джерар помахал мне. – Думал уже присоединиться.

Булавки в платье.

Я приподняла свои лохмотья и прижала к себе, медленно обшаривая свисающие края и не сводя взгляд с Джерара.

Юноша вскочил с кровати и приблизился.

– Очаровательное создание. Под дорожной пылью скрывалась настоящая прелесть. – Джерар протянул руку и погладил воздух около моей щеки. Похожий прием он использовал на милой Санни. – Влажные волосы облегают твою шею как узор, под рукой мастера расцветающий на поверхности хрупкой вазы.

– Ни к чему тратить свое красноречие на меня. – Я сделала шаг назад, раздумывая, успею ли вернуться в ванную комнату и запереть дверь изнутри. – Мое восприятие прекрасного хуже, чем у милой Санни, да и хромает на обе ноги.

Джерар рассмеялся.

– При общении с тобой все время чудится, что меня одаривают пощечинами. Резкими и быстрыми, как поцелуй пламени, порождающий весьма болезненный ожог. Знаешь, а ведь прелестной девушке следует быть нежной и кроткой. В этом очарование невинной красоты.

– Не буду против, если меня воспримут как мужлана, – буркнула я. – Грязного и смердящего, словно подземные нечистоты.

– Ох-ох, ангельские речи. Будешь петь столь сладкие песни, и я снова могу возжелать тебя. – Юноша продемонстрировал мне руку, обвязанную бинтами на том месте, где остался след от моего укуса. – Как насчет компенсации?

– Подойдет.

– Что? – Джерар недоуменно нахмурился.

– Вот это, – я ткнула пальцем в бинты, – принимаю в качестве компенсации за ваше неподобающее поведение.

На сей раз Джерар намного быстрее пришел в себя. Усмехаясь, он огладил подбородок.

– Хитро. И ловко.

Платье выпало у меня из рук, когда Джерар наклонился и обхватил меня за талию. Я едва успела вцепиться в края полотенца на груди, когда он оторвал меня от пола и бросил на постель.

Капли срывались с кончиков моих волос, оставляя влажные пятна на покрывале. Я, упираясь локтями, ползла к другому краю кровати, словно в этом и было мое спасение. Дежавю. Точно также выглядела попытка побега в том проклятом сне. И там меня поймали.