— Твою же мамашу! — пробасил толстяк Смит, хлопая глазами и уставившись на меня, будто увидел привидение. После секундной паузы Абадайя расплылся в широкой улыбке. — А я думал, что ты уже покойник, адмирал…

— Не скрою, многие желают моей смерти и делают все возможное для этого, но пока, как видишь, безрезультатно, — улыбнулся я в ответ коммандеру. — Смотрю, и ты живой и активный, как никогда! Вон как резво погнался за своей добычей…

— А что ты делаешь на этой ржавой мусоровозке, Александр Иванович? — скривился Абадайя.

— У тебя короткая память, дружище, — усмехнулся я. — Разве ты забыл, что «Одинокий» умеет мимикрировать под другие корабли?

— Аааа, точно! — хлопнул себя по лбу толстяк, распорядившись включить на «Йорктауне» оптическое сканирования, потому, как по остальным приборам выходило, что перед американцами до сих пор находится гражданское судно. — Черт, я опять попался на эту твою уловку с изменением полей!

Затем, Абадайя, будто опомнившись, тут же сделал умное лицо, хотя у него, если честно, это очень плохо выходило.

— Ладно, признаюсь, я конечно же знал, кто находится передо мной, совсем уж за простака меня держать не надо, поэтому и поспешил к тебе, — с бегающими глазками пробасил коммандер Смит, после того, как получил окончательное подтверждения, что перед ним вырастает русский боевой крейсер, который уже направил в сторону «Йорктаун» свои орудия и активировал защитные поля. — Эй-эй, Александр Иванович, ты зачем это выпускаешь в космос истребители? — Засуетился американец, видя, как эскадрилья Наэмы Белло двумя цепочками выходит из ангаров и выстраивается перед «Одиноким».

— Меры предосторожности, не более, — ответил я, прекрасно понимая, что несмотря на все наши с Абадайей похождения и помощь друг другу, в какой-то момент, можно даже сказать, союзнические отношения, этот проходимец способен развернуться на сто восемьдесят градусов. Между нашими державами по-прежнему была война, и тут возможны были любые повороты…

— Брось, адмирал, это же я твой друг Абадайя! — благодушно улыбнулся толстяк, чуть ли не обнимая меня через экран. — Я не верю, брат! Нет, умоляю, ты не сделаешь этого!

Глаза коммандера все больше расширялись, когда «Соколы Белло» рванувшись с места, в рассыпном строю, чтобы максимально затруднить работу зенитчикам «Йорктауна», начали выходить на линию атаки на американский крейсер. Стало понятно, что у Абадайи на борту нет ни одного истребителя, чтобы этому противодействовать, иначе его «фантомы» уже давно были бы в космосе и шли наперерез нашей эскадрильи. А это в свою очередь означало, что буквально в течение десяти минут все защитные энергетические поля «Йорктауна» перестанут существовать — зенитная артиллерия тяжелого крейсера, какой бы она хорошей не была, как правило не способна была остановить навал такого количества истребителей противника…

— О, мы уже родственники! — рассмеялся я, реагируя на обращение Абадайи ко мне, как к брату.

— Не дай Бог, конечно, но все-таки не последние друг другу люди, — Смит даже когда боялся, не мог не шутить, чем сильно меня забавлял, думаю, это просто такая защитная реакция. — Александр Иванович, прошу, не делай того, о чем будешь жалеть потом всю свою жизнь!

— Думаешь, я буду сожалеть?

— Уверен, — закивал толстяк. — Мы же столько прошли вместе, сражались с людьми Джонса, я укрывал тебя и адмирала Дрейка на своем корабле, помнишь? Я рассказывал тебе о своей семье и маме — Аделаиде Смит…

— Ладно, не буду я тебя убивать, чтобы не расстраивать маму, — снисходительно произнес я, отдавая приказ Наэме — разворачиваться и возвращаться на базу.

«Соколы» разбили строй, и будто ударившись в какое-то невидимое препятствие, стали разлетаться в разные стороны от «Йорктауна». Американский крейсер хоть и прошел ремонт, но по совокупным характеристикам сильно уступал «Одинокому», так что исход боя, если бы он случился, в любом случае, был бы в мою пользу. Но, как вы понимаете, я и не собирался атаковать корабль Абадайи, и тут мой габаритный американский товарищ, был абсолютно прав, потому, как всю оставшуюся жизнь я бы корил себя за такой подлый поступок…

— Оооо, я всегда говорил, что этот русский — самый лучший русский, — обрадовался Смит, он то думал, что жить ему осталось недолго, поэтому сейчас и был такой счастливый. — Да, хранит тебя Иисус…

— Перестань, — отмахнулся я. — Расскажи лучше о судьбе упомянутого адмирала Дрейка, нашего с тобой неудавшегося союзника и матежника.

— Пропал, будто его и не было, — пожал плечами Абадайя, осознавший что его жизни ничего не угрожает и тут же принявшийся за очередной обед, ничуть не смущаясь, что в это время разговаривает по видеосвязи. — Нейтен Джонс после того бесславного для «федератов» боя у перехода, в котором, ты кстати сыграл ключевую роль, прочесал всю «Бессарабию» в надежде отыскать Хромоногого, но безрезультатно. Старик Дрейк не из тех, кого можно так просто загнать в ловушку. Позже поступила информация о том, что корабль Дрейка и еще несколько дредноутов его союзников прошли через переход на «Мадьярский Пояс». Дальше следы мятежников теряются. Куда Итан Дрейк направился, я не знаю. В любом случае, Джонсу и Парсону, пока тот был жив, удалось задавить в зародыше назревающий конфликт в экипажах своих космофлотов, среди «федератов» и «республиканцев». Так что ловить старику Дрейку с его воззванием к свои былым товарищам по Гражданской Войне Дистриктов здесь уже нечего. Его карта бита, Александр Иванович, нет смысла о нем больше говорить…