— А ещё этот год мне казался вечностью, даже бесконечностью без конца и без края. А самое страшное, что без смысла, если бы я не ждал тебя.

— Правда? Знаешь, звучит как признание.

— Может быть, это оно и есть.

Я улыбнулась и опустила глаза. Сколько я представляла себе эту сцену? Сколько пыталась описать её в книге? И всякий раз вздыхала с мыслью, что это глупо, что Артур никогда не скажет мне таких слов. А вот сказал. Что ещё я не знаю о нём? А о здешних краях? Что вообще мне известно?

— Расскажи о Мире Мечты то, чего я не знаю.

— В Мире Мечты живут те, которые рождаются уже в нём, и те, которые попадают в него. Если здесь оказывается человеческий неродившийся ребёнок или создание появляется уже в Мире Мечты (это ангелы, потомственные горцы, жители Подземного мира и другие, ты их много раз видела), то они остаются здесь навсегда. Но не так давно у нас началось что-то вроде перенаселения. И теперь тех, кто живёт пятьсот лет, отправляют на Землю или другие планеты на два жизненных оборота. С преступниками всё так же, но для них не ждут пятьсот лет. Просто отсылают на острова и возвращают через определённый срок. Тебе ещё не наскучило?

— Нет, мне интересно, — сказала я, удобнее устраиваясь рядом с Артуром. Как давно я хотела положить вот так голову. Как долго я не могла держаться с ним за руки. Как мучительно, болезненно долго…

— Когда сюда попадает душа, она проходит через воды священной реки (например, в облаках), забывает свою прежнюю жизнь — почему ты помнишь, я до сих пор не понимаю — и «отдыхает» в Мире Мечты несколько лет, работая на общее благо. Затем снова запускается в круг жизни и смерти. Проживая пятьсот лет без «отдыха», душа получает те же права, что и родившиеся в Мире Мечты. С животными всё примерно так же, но вместо пятисот лет — семьдесят шесть. Кстати, стареем мы в девять раз медленнее, чем люди, но это ты уже, наверно, и так поняла.

Значит, мы теперь примерно одного возраста? Значит, теперь нет той непреодолимой границы, из-за которой я была для тебя ребёнком. Значит, ничто нам не помешает.

Я ещё ничего не успела ответить, как словно из-под земли явился Хэйден Мэлибуд. Мы вздрогнули от неожиданности.

— Сколько не виделись! — Он улыбался и обнимал то меня, то Артура.

— Один год, — недовольно ответил де Вильбург, когда Хэйден наконец успокоился и сел рядом.

— Идёте на встречу тумана? Этой ночью. Праздник, — отрывисто сказал он, нервно подёргивая ногой. Раньше он тоже так делал?

— Какого тумана? — спросила я.

— Год прошёл, а ты всё такая же! И любопытная, и как будто ничего не знаешь. Хотя… мне кажется, у тебя увеличился рост. И ещё что-то не так… — он внимательно посмотрел на меня, но, должно быть, так и не понял, что именно изменилось за девять земных лет, поскольку обратился к Артуру: — Так придёте? Говорят, будет интересно.

— Может быть.

— Тогда встретимся там. Ровно в десять, не опаздывайте, — Хэйден театрально поклонился и умчался, несколько раз споткнувшись.

— Он всегда такой был?

Артур пожал плечами.

— Идём, — сказал он, вставая. — В гостиницу, — добавил он и обнял.

Темно и тихо, словно я в чреве земли, погребённая под тяжёлыми слоями почвы, поверх которой растут цветы и травы, а я стою вот здесь, в глубокой могиле, не то человек, не то мертвец, не то призрак. И лишь вдохи и выдохи говорят мне, что я ещё жива. Это неправильное слово, ведь на самом деле в Мире Мечты нет ни живых, ни мёртвых — здесь лишь души, которые тоже притягиваются силой тяготения, но они всё же иные. Не могу этого объяснить, ну а тогда, стоя в густом мраке, я и вовсе об этом не думала: я лишь впивалась ногтями в ладони, чтобы болью унять страх.

Когда глаза привыкли ко тьме, я разглядела ряды стеллажей, которые до бесконечности возвышались и убегали в незримую даль и глубину места, которое, как я потом узнала, зовётся Библиотекой.

Здесь были мириады книг, и каждая манила своим кожаным или тканным переплётом, драгоценной инкрустацией, золотистыми сияющими буквами незнакомых мне языков. Я не знала, какой коснуться, какую мне перелистнуть, какой запах краски или чернил — а были и рукописи — мне вдохнуть. Я водила пальцами по полкам, пока на задела один фолиант, и тут меня отбросило.

Явилось нечто вроде видения.

Ослепляющее пятно, пронзающий тонкими иглами крик чаек, далёкий полосатый маяк, подобный тому, у которого я рассталась с моим родным миром. Я увидела это за один миг, пока не прикрыла глаза рукой, и тогда всё исчезло, и снова явилась тихая Библиотека, и снова темнота, в которой не разглядеть собственных пальцев.

Я решила, что сошла с ума. Что вообще давно сошла, что, наверно, лежу сейчас в больнице или брожу по берегу с камнями в рюкзаке, который остался там, на Земле, и бормочу, и творю какие-то безумства, а меня или уже поймали и привязали, чтоб не сбежала, или только ловят.