Мы с Банши прятались за вагонетку, я держал фланг, дрожащими руками, водя по сторонам дробовиком, а блондинка продолжала методично раскидывать гранаты. Пока дым не исчез, я записал на свой счет еще двоих сектантов, выскочивших на наше укрытие. Сначала из дробовика, а потом из «бульдога» — банально не хватило сил передернуть помпу.

— Не стрелять! — послышался голос Исаева, — Банши, дай рецепт, что у тебя так долго дымит-то? Своих не видно!

— Такое только между нами девочками, — фыркнула Банши, — Вы целы там? Где Павловский?

— Кончился, — довольно злорадно сказал Исаев, а потом неожиданно вынырнул из остатков дыма рядом с нами, — Свои, не пальни!

Выглядел он паршиво, и судя по ухмылке, чуть не в зеркало смотрелся, глядя на таких же чумазых и замызганных нас. Плюхнулся в снег рядом со мной, закурил, глядя на свои руки, а потом засмеялся. Я не поддержал, но чувствовал, что меня тоже отпускает.

Когда дым рассеялся, прозвучало несколько выстрелов — Исаевские добивали раненых сектантов. Убедившись, что опасности больше нет, он помог мне подняться и повел к мертвой химере.

— Давай изгоняй, — он подтолкнул меня вперед, — Если бы не ты, мы бы не вытянули. Кстати, а как ты смог из моторки душелов сделать?

— В смысле? — я аж замер с зажженной зажигалкой в руке.

— В прямом! Я сначала не понял, а сейчас вижу, что в ней фобос, — Исаев махнул рукой в сторону «буханки» из открытых дверей, которой высовывался и все еще дымился ствол пулемета «Максима». — Или это опять только между вами?

— Ага, между чоповцами, — задумчиво пробормотал я, пытаясь понять, почему рядом с «уазиком» нет никого из наших, а призрачный контур так никуда и не делся, лишь тускнеть начал.

— Ладно, какие у вас планы? Не хотите ко мне в отряд?

— Может, позже, а сейчас по семейным делам до столицы надо добраться. Думаю, увидимся еще!

— Любезный, заказывать что-то еще будете? — из-за барной стойки лениво, чем-то чавкая и растягивая слова, крикнул на меня мужичок с усиками, бывший в этом чудесном заведении одновременно и барменом, и официантом. — Еще чаю подать? Отсели бы от окна, сквозит там.

— Двойной давай, с чабрецом и малиновым вареньем, — я положил на стол раскрытую газету и обернулся к бармену. — И какой-нибудь крендель давай, с повидлом.

Я поежился. От окна и правда шел довольно плотный поток холодного воздуха, а кое-где прорывались и снежинки. Кружились, играя в солнечных лучах, и оседали на стол и газету, которую я очень старательно читал последний час.

Я перевернул страницу, достал нож и, стараясь не обращать на себя внимание бармена, проделал новую неровную дырочку. Поднял газету, посмотрел в окно и, не удовлетворившись результатом, повторил процедуру, расширив дырку.

Одним глазом скакал по заголовкам и картинкам, а вторым внимательно смотрел на народ, толпящийся под вывеской: «Зубные врачи для бедных». Там я тоже уже был — скрывался в очереди бедолаг и грелся возле бочек с горелым мусором. Недолго, слишком много не только нервных типов, но и реально нуждающихся тоже хотели тепла.

Я не выделялся — старый ватник, дырявые, набитые ватой, штаны и шапка-ушанка с одним оторванным ухом, грецкий орех за щекой и грязная повязка прикрывающая «опухоль». В очереди меня легко приняли за своего, и биться за место у костра, привлекая внимание охраны дракой, не хотелось.

Вариант отправить на слежку Белку отработал себя несколько часов назад. Пробраться внутрь и убедиться, что Дантиста нет на месте, она согласилась, а вот караулить внутри или снаружи — отказалась. Либо скучно, либо холодно.

Так что теперь я сидел в трактире через дорогу, дрянном и полупустом, так как местные завсегдатаи пока трудились где-то на городских производствах. С одной стороны, я наслаждался жизнью — почти тепло, вкусный крепкий чай, свежие булки с крендельками, и никто не пытается тебя убить. Это, временно, конечно, но все равно.

С другой стороны, еще вчера я щеголял в новом модном прикиде — короткий тулупчик, очень похожий на куртку военного летчика из моего прошлого мира, напичканный местными технологиями. Только если у нас это всякие там «гортексы», мембраны и утеплители, то здесь пропитка была магической.