Тоже вымыв руки, Билл сел возле дедушки Артура, рядом опустилась Флер, помахав Петунии и мелодично промурлыкав что-то на французском, а в кухню ввалилось четверо детей. Джеймс и Ал кивнули гостье. Альбус, проходя к умывальнику, растрепал волосы Лили, пока та шутливо ворчала. Старший ребенок Поттеров, очевидно, считал выше своего достоинства дурачиться.

К бабушке Молли подошла другая пара детей: девочка лет десяти и мальчик лет семи, оба невероятно похожие на Флер, такие же синеглазые и белокурые. С грустью Питти заметила, что ни один из троих детей не похож на статного отца.

— Познакомься, Петуния. Это дети Билла и Флер, твои кузены. Доминик, — сказала бабушка, пока девочка протягивала белоснежную ручку. Петуния заметила, что на солнце ее светлые волосы слегла отливают медью. — И Луи. — Руку Питти пожал мальчик, судя по виду, года на три младше сестренки.

— Привет, — сказала она обоим, и затем они побежали к умывальнику. — А где Мари-Виктуар?

— Встречает Новый год в Альпах со своими однокурсниками. Они уехали еще вчера, — ответила Флер. Когда она говорила длинные фразы, отчетливо слышался французский акцент, чем женщина сильно напомнила Петунии соседку по комнате Жюли. — Мари хочет научиться кататься на лыжах.

— Уехала с Тедди, — шепнула Лили на ухо Питти, весело подмигивая.

Наконец, все уселись за стол. Белокурые детишки с большим интересом рассматривали новую родственницу, чем немного ее смущали. Они разговаривали между собой на смеси французского, английского и какого-то гибридного языка, вероятно, придуманного ими самими, чтобы другие не могли узнать об их тайнах. Их матери это надоело, и она на них шикнула.

— У Петунии волосы, как у меня, — сказала Доминик.

— А у меня волосы как у Джинни. Вот же незадача! — Билл хохотнул.

— И у меня! — весело подхватила Лили.

— Давайте уже есть. А о волосах поговорим после. — Ба Молли вновь взмахнула палочкой, и с многочисленных горшочков и кастрюль спрыгнули крышки, открывая аппетитные исходящие паром кушанья.

Обед состоял из вареного сладкого картофеля, мясного пирога и нарезанного тонкими ломтями копченого окорока. На десерт был подан самый вкусный из всех пробованных Петунией рисовых пудингов. Лили пододвинула гостье огромную банку малинового варенья и снова подмигнула. Питти не помнила, когда признавалась кузине, что обожает малину, но это было так, поэтому добрая половина банки перекочевала в Петуниин чай.

До новогоднего ужина бабушка отпустила всех детей наверх, и Лили с Доминик решили занять Петунию обучением в игру в плюй-камни. Игра почти не отличалась от маггловской, но при проигрыше камешек чем-то плевался. К концу вечера три девочки были с головы до ног облиты вонючей жижей, чем очень повеселили братьев, когда ба Молли их отчитывала и отправляла мыться в огромном корыте на кухне, поставленном возле исполинского камина, в старой верхней печке которого запекался жирный гусь. Потом Молли, используя заклинание Вентус джинкс, высушила одежду внучек и заставила их помогать на кухне.

Лили, Доминик и Петуния, весело перешучиваясь, накрывали длинный стол в гостиной у огромной наряженной ангелами и свечами елки, оставшейся еще с Рождества. Дерево было таким высоким, что загибалось у потолка, немного нависая над столом и расположенными рядом бордовыми креслами, между которыми высилась горка завернутых в цветную бумагу подарков. Когда бабуля дала девочкам немного передохнуть, Флер пояснила для Петунии:

— Мы празднуем Рождество в своих маленьких семьях, но на Новый год обязательно собираемся в Барроу. Такая у нас традиция.

Питти поблагодарила за объяснения, все еще впадая в ступор, когда волшебно-красивая женщина оказывалась рядом.

Доминик, которой очень понравилась новая кузина (в основном из-за цвета волос — такие уж причины у девятилетних девочек), усадила Петунию под елку и учила говорить по-французски.

— Тю э мэ со п'еферри**! — повторяла она, заставляя бледные щечки алеть.

— Что это значит? — спросила Питти, когда смогла сносно повторить фразу.

Но Доминик лишь громко засмеялась и побежала на кухню, где женская половина большого семейства корпела над праздничным ужином. Петуния посмотрела на Лили, но кузина тоже не знала и пожала плечиками.

К одиннадцати часам через камин в кухне появились остальные члены огромного семейства. Дядя Перси с женой Одри и дочерьми Люси и Молли; затем Чарли, единственный из детей ба Молли и деда Артура, кто не был женат, а чуть позже Джордж с женой Анджелиной и детьми — Фредом и Роксаной.

Дядя Перси, голубоглазый и рыжий, как и многие Уизли, отличался невысоким ростом и сутуловатостью, а так же имел лицо, которое не давало точного представления, как его следует называть: мужчиной или еще парнем. Оно было гладким и молодым, но при этом сжатые губы и хмурый взгляд будто налагали на него печать суровой ответственности. Он сухо пожал Петунии руку и ушел общаться с братьями и зятем. Его жена, усталая на вид худощавая брюнетка, была чуть мягче, но тоже не испытала особого интереса к новой родственнице. По тому, как она отмахивалась от детей, можно было подумать, что она не помнит по именам и половину из них. Ее собственные дочки, девочки-погодки примерно лет девяти-десяти, страшно походили на отца, но, к счастью, были чуточку веселее. Они наперебой, как яркие попугайчики, задавали Петунии вопросы, не утруждая себя ожиданием ответа.