Джули сверкнула глазами.

— Он сказал, что для него было очень важно убедиться, что они все еще там. И что он также будет там, а не здесь, когда ты сорвешься.

Когда я сниму это платье, я поделюсь с ним своими мыслями.

— Она продолжает дергаться, — сказала швея слева.

— Насколько это имеет значение? — спросила Фиона.

— В целом около дюйма. Она очень мускулистая, — сказал мужчина.

— Прекратите обсуждать меня, будто меня здесь вообще нет.

Швея слева потянула за ткань.

— Хотите, чтобы я занялась этим провисанием, а то если она нагнется во время свадьбы, у нас возникнут проблемы.

— Она человек, — сказала Фиона. — Меня не волнует, насколько она мускулиста, она не собирается разрывать его, как Невероятный Халк.

— Она не порвет его, но это перекосит шов прямо здесь.

Фиона нахмурилась и постучала карандашом по губам.

— Сделать припуск?

Швея отпустила ткань, и все пятеро уставились на мою талию. Продолжайте смотреть, это сработает.

Кто-то постучал. Я обернулась.

— Не двигаться! — рявкнула Фиона.

Джун открыл дверь, и Барабас вошел внутрь. Он оценил сцену и одарил меня ослепительной улыбкой.

— Ах! — сказала Фиона. — Идеально. Непредвзятое мнение. — Она подошла ко мне и туго затянула ткань. — Без провисания? — Она отпустила. — Или ослабить?

— Никаких поблажек, — сказал Барабас. — Оно придает ей фигуру почти в форме песочных часов. Кейт, как оно тебе? Нравится?

— Мне все равно.

— Экс-консорт крайне несговорчива, — сказал Джун.

— Я не могу понять почему. — Барабас ухмыльнулся шире. — Обычно она воплощение терпения и сотрудничества.

Кристофер, спотыкаясь, вошел в дом, попятился, его глаза расширились.

Что-то было не так.

— Кристофер?

Он повернулся ко мне, его лицо было потрясенным, уголки рта отвисли от ужаса.

— Танатос.

— Что? — спросил Барабас.

— Танатос приближается. — Голос Кристофера дрожал. — Жнец душ приближается, чтобы забрать одного из нас в загробную жизнь.

О, Боже.

— Нет, это Тедди Джо. Он мой друг.

— Крис. — Барабас подошел к двери. — Помнишь, как мы говорили о визуальных сигналах? Посмотри на мое лицо. Я не расстроен. Посмотри на Кейт. Она не расстроена.

— Все в порядке, Кристофер, — сказала я. — У нас с Тедди Джо этим утром деловая встреча. На самом деле он хороший парень. Он прибудет, чтобы забрать меня.

Паника отразилась на его лице.

— Нет! Ты что, не понимаешь? Он прибудет за чьей-то душой!

И теперь сожжение книги приобрело смысл. У него явно была одержимость греческим подземным миром.

— Глубокий вдох, — сказал Барабас. — Спокойствие…

— Он никого не заберет. — Голос Кристофера понизился. — Я этого не допущу.

— Спокойствие… — повторил Барабас.

Кристофер вскинул руки и оттолкнул Барабаса в сторону. Оборотень пролетел по полу и врезался в стену слева от меня.

О, черт.

Тело Кристофера расширилось, разрывая его одежду. Он открыл рот, и у него выросли клыки, изогнувшись вниз, как клыки вампира. Красный дым спиралью вырвался из его спины.

— Оставайтесь внутри!

Он выскочил за дверь.

— Что за хрень? — Барабас бросился за ним. Я схватила подол платья и побежала следом.

Я выскочила на лужайку. Барабас развернулся, осматривая улицу.

Кристофер исчез.

Снаружи никого, кроме Тедди Джо, прилетевшего с запада на своих темных крыльях.

— Стой! — Я закричала, размахивая руками. — Стой!

Тедди Джо помахал мне в ответ.

Платье запуталось вокруг моих ног, и я чуть не споткнулась. Я схватилась за подол и разорвала юбку до самой талии.

— Что, черт возьми, это было? — Барабас зарычал.

— Я не знаю.

— Где он? — Барабас резко обернулся.

— Я не знаю.

Джули выбежала на лужайку.

Пронзительный крик прокатился по воздуху. Страх сжал меня в крепкий кулак, инстинктивный глубокий ужас, поднимающийся откуда-то изнутри, из того места, где жили первобытные страхи перед огнем, темнотой и хищниками. Барабас издал странную пронзительную трескотню, которую не смог бы издать ни один человеческий рот.

Крылатая фигура спикировала сверху, направляемая в орлиное пике огромными кроваво-красными крыльями. Каким-то образом Тедди Джо увидел это и резко накренился влево. Существо, которое раньше было Кристофером, расправило крылья, пытаясь замедлиться, и приземлилось на лужайку. Он был мускулистым, как античная статуя. Он открыл рот, его клыки заблестели. Безумие бурлило в его рубиновых радужках.