— Работает, товарищ капитан. Сводку передает.

Кадыр только-только успел отойти, как свет в радиорубке погас. Послышался скрип отворяемой двери.

— Закончил! — обрадованно воскликнул участковый, хотя Жудягин понял это и без него. Антон быстро собрал бумаги, сунул в папку и вышел из домика. Он уже приблизился к Кадыру, когда послышались шаги.

— Добрый вечер, — вполголоса проговорил Шамара, появляясь из темноты. — Воздухом решили подышать?

— Воздухом, — ответил Антон. — И ничем иным.

— Если без ветра, у нас с этим делом красота. Хоть в бутылки запечатывай.

— Да уж, — отозвался Антон. — И в посылку.

— Вы на чтой-то намекаете, товарищ следователь? — миролюбиво спросил Шамара.

— А на что я могу намекать?

Они помолчали. Кадыр, посвечивая себе фонариком, все рылся в мотоколяске.

— Пойду-ка к женушке, — Володя сладко потянулся, — она у меня нынче не в себе. Вам до какого часа свет нужен? А то движок-то, он...

— Еще на час-два, не больше. А постель вы перенесите в комнату Михальникова. Спать будете там.

— Чего ради?

— Значит, есть необходимость.

— Думаете, приятно ночевать у покойника?

— Ничего, в прихожке ляжет участковый.

— Спасибо за заботу. Это что, арест, что ли?

В голосе Шамары было напряжение, но не страх.

— Не арест. Просто нам удобнее будет работать. Все по закону, не возмущайтесь.

— Еще раз спасибо. Теперь не буду.

Зажимая папку под мышкой, Жудягин направился к юрте. Щель в пологе, закрывавшем дверной проем, ярким угольком белела в ночи. В юрте громко и возбужденно говорили по-туркменски.

Откинув полог, Антон зажмурился, ослепленный резким светом стосвечевки. Чарыев и Сапар пили чай, полулежа на кошмах. Разом повернув головы, они молча уставились на него.

— Текебай, ночуй сегодня в радиорубке или здесь, — сказал, не входя, Жудягин. — Там... будет занято. Ты меня понял?

Еще бы инспектор не сообразил! Он одобрительно кивнул:

— Очень правильно. Я тоже подумал...

— Садись, чай-пай пить будем, — предложил Сапар не слишком приветливо. Чувствовалось, что он подавлен и растерян.

— Спасибо, не хочу. Пойду.

— Подожди меня, Антон Петрович!

Текебай мягко встал, одернул рубашку.

— Саг бол, яшулы!.. — поблагодарил он Сапара и выбрался из юрты.

Не разговаривая, словно в ожидании, кто начнет, они пересекли весь двор и вышли к колодцу.

— Все стало на свое место, — произнес наконец Чарыев.

— Раскололся Сапар?

— Я ему объяснил насчет тройной колеи мотоцикла и посоветовал не покрывать Шамару, потому что мы и так знаем, что он приезжал ночью. Он и раскололся...

Антон ждал продолжения, а Теке — вопросов. Они присели на бетонный край колодца.

— Он приезжал после полуночи, примерно в час или в два. Искал Айну, разбудил Сапара. Ругался и кричал: «Убью подлеца!». Потом побежал в сторону Йылан-кыра. А Сапар побоялся, решил обождать. И уснул тотчас, все еще пьяный был. С этого самого виски, что им от гостя перепало. Утром он раньше всех встал... Ну, остальное нам известно...

— О брате что нового?

— Ничего нового.

— М-да... Все складно получается... — Антон помедлил. — Начальник преследует его жену, а он его... в состоянии аффекта... Перетрусил... И так далее...

Через час инспектор угрозыска Чарыев уже мерно похрапывал, раскинув короткие сильные руки на кошмах у Сапара. А Жудягин все ворочался на скрипучей раскладушке под бархатно-черным небом Каракумов. Не от жары — в сентябре ночи в пустыне уже прохладны. Свет звезд — их здесь видно много больше, чем в России, да и крупнее они — пробивался через закрытые веки, мешал уснуть. А спать Антон мог только на спине — привычка с детских лет. Оттого очки снимать на ночь не было нужды. Он очень устал сегодня и намеревался встать с рассветом, а сон все не шел. В голове громоздилась всякая чушь. Он старательно гнал все мысли о деле, которым сейчас занимался, потому что наверняка знал: если будет думать о нем, не уснет. Но перед глазами все время всплывали заплаканное лицо девушки, простыни на песке, следы, мокрая от пота спина Кульджанова, барханы... И еще мешали тихие всхлипывания, что доносились из домика, где осталась Айна.

Все же он забылся и какое-то время пробыл в полудреме — наверное, не меньше двух или трех часов. Очнулся Антон, когда вокруг было тихо и темно — лишь в окне радиорубки желтела лампочка, питаемая аккумулятором. Звездное небо, ничуть не посветлев, висело над пустыней, и только Орион — любимое созвездие Антона — сверкал уже не над головой, а над круглой крышей юрты.

«Отчего же я проснулся?» — подумал Жудягин, уверенный, что его что-то разбудило. Он прислушался. Легонько похрапывал в юрте Текебай, а может, Сапар, звенело в ушах — верный признак подкрадывающейся гипертонии. Он сел, скрежетнув раскладушкой, машинально нащупал под подушкой пистолет.