Как же давно я не курила. Вспомнилось почему-то, как стояла на вечеринке у Тима в доме, и он выбил сигарету у меня из рук. И его резкое, спокойное: “Тебе не стоит курить”. Хотя сам курил. “Двойные у него стандарты”, — зло подумала я, усмехнувшись.

— Ты мысленно кого-то убиваешь и расчленяешь? — с интересом спросила Вера.

— Почти, — не стала отрицать я.

Клуб был небольшим, внутри было не протолкнуться от количества людей. Хотя это, как оказалось, даже был не клуб, а скорее бар с диджеем и маленьким танцполом.

— Не нравится? — видя мой озирающий помещение взгляд, перекрикивая музыку, спросила Вера.

— Нормально, — ответила я.

И я действительно была всем довольна. Я попросила Веру не выбирать популярные места и обязательно не выбирать клуб под названием “Высота”. Да-да, в Питере была даже сетка клубов Тимура.

Удивительно, что за все эти два с половиной года я не узнала, что бизнес Старцева так активно развивается в моем любимом городе. Хотя… в клуб я не ходила все это время. В ресторан “Домино” по какой-то невероятной случайности мы с Денисом не попадали, хотя часто ужинали в разных местах. Но ведь и ресторанов в Питере не мало, конечно. А в отеле мне оказываться было и незачем. Теперь же я знала, что в этом городе есть и отель, и ресторан, и клуб, владельцем которых является Тимур. От этой мысли было немного тошно. Жить в городе, к которому Старцев не имел никакого отношения, было намного легче и приятней.

Мы пробрались с Верой к бару. Я заказала текилу и лайм. Подруга решила меня поддержать. Правда, когда я тут же попросила вторую стопку, а потом и третью, Вера лишь отрицательно мотнула головой. А я была настроена серьезно — хотела напиться так, чтобы не помнить своего имени. Предупредила об этом Веру. Она убедила меня, что все будет хорошо. Сказала, что проследит, чтобы я добралась до дома в целости и сохранности и не натворила глупостей. Я посмотрела на неё с благодарностью.

Через полчаса я пошла танцевать. Во мне уже было пять текил, в голове приятно шумело. Тело, наконец, расслабилось, а тяжелые, зудящие мысли покинули мою голову. Я танцевала, самозабвенно, не замечая никого и ничего вокруг. Отдаваясь во власть музыки, танца. Пытаясь через яростные, плавные, дерзкие, резкие, мягкие движения выразить все эмоции, мысли, выпустить их из себя, выгнать, вытравить.

И только сейчас, сегодня, в этом пьяном, немного безумном состоянии я была готова признаться сама себе, что ни черта не отпустила. Два с половиной года прошло, а стоило мне его увидеть, всего лишь раз, и моя душа потеряла покой. Он не любил меня никогда, я знала это точно. Скорее всего, изменял, пока мы были вместе. Не скорее всего, а точно. В конце концов, у него была невеста. Он обманывал. Ничего не обещал. Был закрытым, мрачным, холодным. Он был всем тем, от чего мне нужно было держаться подальше. Как можно дальше.

Но меня тянуло. Тянуло к нему. Как будто меня кто-то привязал. Как будто я оставила внутри него часть себя и без него уже не была цельной и наполненной. А рядом с ним я, как и больше двух лет назад, знала, что мне не нужно больше искать. Мне вообще никто и ничто не нужно — мне достаточно его. Во всех смыслах.

Я ненавидела себя за это. За эту слабость. Я ненавидела его. Но на самом деле не могла ненавидеть Старцева. Я злилась, мне было больно, но, наверное, я его никогда действительно не ненавидела. Два года назад, мне казалось, я близка к этому чувству. По крайне мере, я уговаривала себя, и мне получилось даже себя убедить, поверить в собственную ложь. Мне жизненно важно было его больше не любить, а единственный способ, который я видела — начать ненавидеть. Но сейчас я не была уверена, что когда-нибудь смогу его разлюбить или по-настоящему возненавидеть. Это было необъяснимо, сильно, невыносимо. Что-то внутри меня было сломано, надорвано. И это что-то любило так глупо, так иррационально, не обращая внимания на все “но” и все “против”.

Его запах, руки, тело, голос. Весь он, каждая маленькая его деталь — я все любила в нем, безоговорочно. Сходила с ума. И мне казалось, что это нездорово, неправильно, так не должно быть. Я болела им. Была зависима. И вопреки всей боли, вопреки тому, что он был просто ужасным, абсолютно для меня неподходящим человеком, я не могла не любить.

Но еще я знала, что я никогда не позволю этому чувству взять вверх. Никогда. Я была уверена, что он разрушит меня, мою жизнь, мой брак. Все. Абсолютно. Как только я дам слабину. И ему будет все равно. Ему безразлична моя жизнь, моя боль. Он просто берет то, что хочет. Просто поиграет и выбросит меня, как в прошлый раз. У него есть жена, у меня есть муж — и это наши разводные мосты.

Я танцевала час, без остановки. Выпила еще три текилы. На удивлении я продолжала твердо держаться на ногах, видимо активные танцы помогали мне не пьянеть особенно сильно.

Мы вышли из бара в третьем часу ночи. Уставшие, пьяные и с широкими улыбками на губах. Вера рассказывала, как к ней клеился низкорослый, тучный мужчина, кривляясь и подражая его манере говорить. Я смеялась актерскому таланту подруги.

— Саш… — Вера вдруг схватила меня за руку, побледнев.

Мы остановились, и я перевела взгляд туда, куда смотрела подруга. И в эту секунду земля ушла у меня из-под ног.

Облокотившись на машину, там стоял Тимур, прожигая меня взглядом. Мог ли он оказаться тут случайно? Я ведь перестраховалась и попросила Веру выбрать непопулярное место в Питере. Конечно, случайности бывают. Но почему-то я была уверена сейчас, что он ждет именно меня.

Как нашел? Как узнал? Как давно был здесь? Наблюдал за мной все это время? Мне стало вдруг по-настоящему страшно. Кажется, от этого страха я даже немного протрезвела. Нет, я не боялась его самого. Это было какое-то другое чувство, от которого холодели руки, тряслись ноги, сводило судорогой живот. Может быть, я знала, что его присутствие здесь что-то сильно изменит, сломает.