Я пожала плечами.

— Я не знаю его мотивов.

И это было правдой. Честно говоря, я не была уверена, что сам Тимур знал свои мотивы. Иногда мне казалось, что он действует спонтанно, совершенно не осознавая, что творит.

Мы приехали в отель, и Денис два часа истязал мое тело. Губами целуя каждый кусочек тела. Я смотрела на макушку мужа между своих ног и ненавидела себя и Тимура все больше и больше. Его — за то, что так легко разрушил мою жизнь снова, себя — за то, что позволила это сделать.

Все было не так. Не так, как раньше. Я не могла расслабиться. Не могла наслаждаться прикосновениями мужа. Все во мне противилось. Не этих рук, не этих губ я хотела. Я смотрела в потолок, уговаривая свое тело быть послушным, уступчивым, податливым. Безуспешно.

Ушла в душ. И стоя под мощными, сильными струями, начала поглаживать себя пальцами. Вспоминая, как Тимур резко прижал меня сегодня, так что я чуть не задохнулась от нашей близости. Как его твердый, каменный, напряженный член упирался в меня. Я помнила его запах, жар его тела.

Я помогала себе то душем, то пальцами. В голове звучал его хриплый, низкий голос: “Давай, Сэмми, давай, черт возьми”. И я почувствовала, как оргазм волной настигает меня. Глаза закрыты, губа закушена, а перед мысленным взором его темный, горящий взгляд. То, как он смотрел на меня, когда хотел, когда входил в меня, когда я кончала для него — с похотью, с безумием, с жаждой.

На следующий день я поехала с Денисом в галерею. Чтобы не сидеть без дела, нашла и себе работу. В основном, вводила в курс дела арт-директора московской галереи, Риту. Делилась своим опытом, а потом мы вместе разрабатывали совместно стратегию, так как планировалось позиционировать московскую и питерскую галереи как сеть, а не как отдельные бизнесы.

На обед выбрались в соседний ресторан. Рита была тоже светловолосой как я, только немного тучной и излишне серьезной на первый взгляд. На ней был серый костюм, состоящий из пиджака и юбки ниже колена, белая блузка, наглухо застегнутая, а волосы собраны в хвост.

Я даже удивилась, что Денис одобрил ее кандидатуру, все-таки на эту роль нужен был кто-то более живой и горящий делом. Но после нескольких часов общения она оттаяла и начала чаще улыбаться и даже смеяться. Все ее идеи были очень сильные и профессиональные. Я не умела также быстро, как она, выдавать такие первоклассные мысли, поэтому в итоге расслабилась, наслаждаясь нашим общением. Поняла, что мне даже есть чему у нее поучиться. Это было приятное ощущение. Денис не сильно был вовлечен в мои задачи, поэтому я была обычно сама по себе, и, как оказалось, мне не хватало такого равного и независимого общения с кем-то, кто погружен в похожие на мои задачи.

По дороге обратно я зашла и купила себе кофе. Мы уже входили в галерею, когда я споткнулась на ступеньке и горячий, обжигающий кофе разлился прямо на мою белую, шелковую блузку. Образ дополняли обтягивающая черная юбка карандаш немного выше колена и черные шпильки, на которые напиток не попал.

— Все в порядке? — взволнованно спросила Рита.

Я кивнула и направилась в дамскую комнату. Сняла рубашку, планируя ее застирать, а потом попробовать высушить под сушилкой для рук.

На мне был белый кружевной лифчик. От прохладного воздуха соски острыми шпильками уперлись в полупрозрачную ткань. Я выругалась и принялась усердно застирывать пятно.

Дверь резко распахнулась, я подняла голову. Застыла, увидев в зеркале знакомые, темные глаза. Его горячий и одновременно холодный взгляд оглядел в отражении мое обнаженное тело, сосредоточившись на груди. Потом он поднял взгляд, посмотрев мне в глаза. Усмехнулся и вышел, хлопнув дверью.

Я нахмурилась, потому что осознала, что чувствую… досаду. Он впервые, увидев меня обнаженной, просто ушел. Значило ли это, что он опять “отпустил”? Что я могу больше не бояться его? Между нами ничего больше не произойдет? Почему-то от этой мысли я не чувствовала облегчения, а скорее ощущала грусть и боль.

“— Ты любишь своего мужа?

— Да, — тихо прошептала я в ответ тогда”.

Возможно, этот вопрос что-то для него значил. Мне всегда казалось, что ему плевать на нормы и мораль. Он берет, что хочет и тогда, когда хочет. Неужели и он умел поступать правильно? А может, я ему просто перестала быть интересна? Последняя мысль была слишком болезненной, чтобы соглашаться с ней и принимать ее как правду.

Вечером я вновь налила себе бокал вина не в силах успокоить свои мысли. Поняла, что пока не выпью минимум несколько бокалов, не смогу уснуть. Денис уже спал, а я все не могла найти покой для своей израненной души.

Мне казалось, что не должно быть в жизни все так сложно и запутанно. Два человека, встретившись, должны делать друг друга счастливее, лучше. И, наверное, с Денисом у меня было именно так. Но не с Тимуром. Почему не с ним? Сейчас, глубокой, темной ночью, я могла себе признаться, что никогда не любила Дениса так сильно, так самозабвенно, так глубоко, как Тимура. И это ужасало, опустошало. Это чувство нужно было выжечь, уничтожить. Нельзя любить такого как Тимур. Нельзя. Тем более любить так, как это делала я — утопая в нем, падая словно в бездну.