– О, новенький. Закурить есть, боец? – с наездом сказал сидевший ко мне спиной солдат. Попытался показаться сильно служивым этот салага. По одному только его виду понятно, что весной призвался.

– Не курю и тебе не советую, – ответил я, снимая с себя больничную кофту и прикладываясь на кровать. Солдаты оценили, что мышц у меня несколько побольше, чем у них и вернулись к своим обсуждениям. За год из худосочного, Родин превратился в достаточно крепкого паренька. Так что теперь можно и своим внешним видом отпугивать задир.

А может, просто увидели у меня в руках шлемофон и наколенный планшет. С ними я не мог расстаться. Где потом их искать перед сдачей на склад. Тем более что теперь они для меня как память и напоминание о таком случае.

Пружинная кровать скрипела ужасно, когда я переворачивался на ней, в надежде занять более удобную позицию. Сейчас бы берушами обзавестись и уснуть спокойно. Но нет! Приходится слушать, как солдаты разрабатывают план ночного самохода.

– Так, всем тихо. Новому пациенту нужен покой, – сказала Саша, зайдя в палату с большим подносом. – Сергей, ваш ужин. Вам предписан постельный режим.

– И за какие это заслуги ему такие привилегии? – негодовал один из бойцов.

– Не вашего ума дело. Распоряжение главного врача. Приятного аппетита, Сергей, – поставила передо мной поднос с ужином Саша.

Утром начался настоящий проходной двор в моей палате. С первыми звуками горнов программы «Пионерская зорька» из радиоприёмника начались посещения нашей палаты.

– Как самочувствие, Сергей? – осматривал меня заведующий терапией. – Вы молодец. Про вас хотят статью в газете уже написать.

– Польщён. Может, я в училище пойду? Ничего же не болит.

– Три дня. Один уже прошёл, – ответил врач, выходя из палаты.

Следующим посетителем оказался Николаевич. В своей палате я решил не отлёживаться и вышел с ним на улицу, прогуляться во дворе госпиталя.

– Значит, птица попала. А Крутов почему на связь не выходил? – спрашивал Нестеров, когда мы присели на лавку.

– Да… станция у него барахлила! Ему было не до связи в тот момент. Манёвр строил, – соврал я, но Петра Николаевича это не убедило.

– Сказочник! К тебе всё равно придут с расспросами. Комиссия всё поднимет, и проблемы с сердцем генералу уже не скрыть.

Дело говорит майор. Похоже, придётся всё рассказывать, как было. Николаевичу можно довериться в этом вопросе. Авось вдвоём и придумаем, что говорить комиссии.

Весь мой рассказ не занял и десяти минут. Нестерова интересовал порядок действий и что я докладывал руководителю полётами.

– Действовал ты верно. Всё, как в Инструкции лётчику Л-29. Одно только могут предъявить – не доложил об ухудшении состояния инструктора.

– По переговорам экипажа могут не вычислить. Там только моя фраза, что нужно медслужбу предупредить. А Крутов что скажет, как думаете? – спросил я, взглянув по сторонам. Хотя, кому надо подслушивать наш разговор. Во дворе гуляет один пациент на костылях со своей спутницей. Им сейчас явно не до нашего расследования.

– Он давал тебе указание на запрос внеочередной посадки?

Я прокрутил в голове все короткие фразы, сказанные генералом в полёте. Он практически ничего и не говорил.

– Крутов сказал, чтобы я летел и садился, как положено. Могут как-то двояко это расценить?

– Нет. Главный козырь, что ты посадил машину без серьёзных последствий. Жалобы колхозников не в счёт, – улыбнулся Нестеров, протягивая мне пачку сигарет. – Всё ещё не хочешь курить?

– Нет, спасибо.

– Я после первой командировки закурил. Такого насмотрелся. Аннанские горы до сих пор снятся. Говорят, твой отец был там? – спросил Николаевич. Видимо, Нестеров тоже был во Вьетнаме, но не пересекался с Родиным-старшим.

– От меня скрывают подобную информацию. Не пойму почему. А вы там сколько были?

– Много будешь знать, скоро состаришься, Родин, – сказал Нестеров и отвернул голову в сторону. – Так, марш в палату. Меня сейчас будут казнить. Расскажешь кому, отправлю в наряд по столовой в выходной день.

Только не туда! Наряд в это царство жира и кричащих фурий в белых колпаках худшее, что можно придумать из наказаний.

А к моему инструктору уверенной походкой от бедра шла та самая старшая медсестра Ирина. Шикарная девушка средних лет под стать бравому красавцу Николаевичу.