Стоило Морено убрать бритву, а темным в сумрачной предрассветной дымке каплям крови упасть на пирс, как в пучине что-то вздрогнуло, вздохнуло – на самой грани слуха. Черная Ма взяла кровь и клятву.

Команда “Каракатицы”, передавая лезвие из рук в руки, повторяла слова своего кэптена, бывшего кэптена, и на каждый новый порез океан отвечал вздохом глубин. Возможно, ученый астроном, лучший друг Дороти в Йотингтоне, сказал бы, что это отголоски подвижек земной коры, но в такие совпадения она не верила. Ей клялись и верили в эту клятву.

Теперь можно было забирать “Свободу”, не опасаясь, что кто-то из этих головорезов ударит в спину. Потому что теперь это были ее головорезы. Дороти приняла решение и протянула руку за бритвой.

– Тебе не нужно… командор, – с усмешкой отозвался Морено. Значит, издевательское «мэм» осталось в прошлом.

Видимо, сказать “капитан” язык у него все-таки не поворачивался, несмотря на клятву. Впрочем, желания придираться не возникало – Черный Пес и так наступил на горло своей гордости, второй раз за ночь.

– Мне – нужно, – отмела всякие возражения Дороти, прижала бритву к ладони, ближе к большому пальцу, чтобы порез потом не мешал, и почувствовала, как легко расходится под лезвием кожа. – Я, Дороти Вильямс, даю слово, что буду защищать команду своего корабля от любых опасностей, будь они земные или нет. И делать для защиты все, что в моих силах. Быть справедливой и не требовать сверх того, что мне могут дать. Пусть Черная Ма услышит и возьмет мое слово.

Вал ударил в быки пирса, и на секунду океан замер гладью, точно они попали в око бури. Если на пиратские клятвы отзывалась пучина, то клятву Вильямс приняли и подтвердили волны. Впрочем, после призрачной бригантины любая чертовщина этой ночью казалась логичной.

– И где пришвартована твоя “Свобода”, командор? – Морено достал из кармана платок и повязал его на голову. – Надеюсь, не на причале святого Джона?

Дороти поморщилась – запасной причал находился в трех часах ходьбы от города и был справедливо нелюбим всеми капитанами за неудобство расположения и две линии рифов на входе.

– Наша “Свобода”, первый помощник Морено. Наша. У военного причала, ниже. Сразу за мысом, там бухта…

– Глубже, да, я знаю. Плавал. Уже светает, командор. Нужно торопиться.

– Согласна.

Йотингтонский порт пока спал – рыбацкие легкие шхуны, которые выходили на лов еще до рассвета, сегодня остались на месте – слишком высока была для них волна, да и дождь, зарядивший с ночи, никак не унимался.

Дорога до военных причалов лежала вверх от города, петлей охватывала выступающий мыс, а потом скатывалась вниз, минуя мангровые заросли, к скалистому берегу бухты. Сейчас кроме “Свободы” там стояли еще три судна – два линейных военных корабля “Кронпринц Август” и “Вирджиния” и грузовой купец, привезший в Йотингтон месячный запас пороха и пуль для форта и флота.

До причалов пришлось почти бежать, чтобы опередить встающее солнце – угонять “Свободу” при свете дня было уже непосильной задачей. Команда “Вирджинии”, включая пехотную часть, которой командовал майор Тиллетт, была уже на борту – готовились днем выйти в рейд к соседнему острову. Поэтому действовать предстояло тихо, осторожно, но очень нагло.

На причале было пустынно, только у дальнего склада под навесом мелькал красный светлячок – там у чадящих дымом углей мирно спали часовые. Из ее, Дороти, команды.

“Свобода” покачивалась на волнах. Сходни были подняты, а бортовые фонари потушены. Или, скорее, погасли по недосмотру.

Дороти взяла с собой Морено и Саммерса и пошла в обход склада. Часовых следовало убрать: беззвучно отойти от пирса такая махина как “Свобода” точно не могла. Значит, они успеют поднять тревогу. А у нее всего двадцать один человек против почти трех сотен на “Вирджинии” и тысячи в казармах острова. Чистое самоубийство.

Морено осторожно заглянул за угол, полюбовался на спящих и сразу спрятался под прикрытие бревенчатой стены.

– Наши храбрые воины, – чуть слышно усмехнулся Морено. – Бдительны, как всегда.

– Эти храбрые воины взяли на абордаж твою “Каракатицу”…

– Не смеши селедок, командор. Нас взяла ты, вот этими руками, – Морено неожиданно провел горячими пальцами по запястью Дороти и сразу отодвинулся – точно и не было ничего. – А они… только смотрели. Знаешь, в борделях есть такие, которые любят смотреть, командор. Сейчас и ты посмотришь. Джок?

– Сейчас сделаю, – глухо откликнулся боцман и шагнул за угол.