Легисты настаивали на постоянных войнах, как важном инструменте укрепления государства и ослабления народа. Лао-цзы резко критиковал всякого рода насилие: «Где побывали войска, там растут терновник и колючки. После больших войн наступают голодные годы. Победу следует отмечать похоронной процессией» [34] .

В традиционном значении Дао означает правильный жизненный путь человека или народа, соответствующий велениям небес. В легистской трактовке даосизма, веления небес заменены на веления государя, выступающего сыном Неба, дарующего законы Дао народу.

Одной из ключевых категорий китайской философии является ритуал – высшая мера поведения людей. Кто способен следовать нормам ритуала, тот способен управлять, потому государи и стремились использовать ритуал для управления. Однако «после утраты пути появляется добродетель, после утраты добродетели появляется милосердие, после утраты милосердия появляется справедливость, после утраты справедливости появляются церемонии (нормы поведения). Церемонии – это украшение учения и начало смуты» [35] . Церемония – это формализация ритуалов, попытка реализации ритуала в государственной системе управления, чему он изначально противоречит.

Даосский принцип недеяния рассматривается легистами как, с одной стороны, осуждение народного ропота против государя, а, с другой стороны, призыв периодически воздерживаться от притеснений народа, для его успокоения, государем. «Если дворец роскошен, то поля покрыты сорняками и хлебохранилища совершенно пусты… Все это называется разбоем и бахвальством. Оно является нарушением Дао… Народ голодает оттого, что власти берут слишком много налогов… Трудно управлять народом оттого, что власти слишком деятельны» [36] .

Кроме того, легисты, опираясь на даосские труды, пытались обосновать естественное наличие господ и слуг, несмотря на то что Лао-цзы утверждал, что в Дао все равны. «Если высшие держались недеяния и низшие держались недеяния, то низшие приобретали те же свойства, что и высшие. Когда низшие приобретали те же свойства, что и высшие, не оставалось слуг. Если низшие держались деяния и высшие держались деяния, то высшие обретали тот же путь, что и низшие. Когда высшие обретали тот же путь, что и низшие, не оставалось хозяина. Высшим необходимо недеяние, и они берут у Поднебесной; низшим необходимо деяние, и они дают Поднебесной – таков неизменный путь» [37] .

Сила государства прямо противоположна силе народа, по учению Шана Яна, чем меньше люди знают, тем ими легче управлять, потому и высказывания даосов о неполных знаниях, частичных знаниях, мешающих проявлению Дао, трактуются как препятствия, которые необходимо удалить отказом от знаний: «В древности те, кто следовал Дао, не просвещали народ, а делали его невежественным. Трудно управлять народом, когда у него много знаний» [38] .

Как и Конфуций, Лао-цзы строил свое учение на совершенствовании правителя. «Истина пути в том, чтобы совершенствоваться самому, все остальное лишь сор – и управление царством, и управление Поднебесной» [39] , так как все остальное, и управление, в том числе, – лишь внешнее, детерминированное внутренним состоянием. Поскольку учение Дао характеризуется утонченно-таинственным знанием, описывающим процессы, не поддающиеся формализации, то трактат «Дао дэ цзин» называют также «пять тысяч иероглифов молчания».

И даосизм, и конфуцианство, в первоначальной форме, рассматривало вопросы управления в системе родоплеменных отношений и однозначно высказывались против государственной формы устройства общества, основанной на насилии. При переходе от родоплеменной патриархальной системы к государственной системе, возникла необходимость использования традиционных ценностей народов для укрепления власти государя, что привело к формализации древних учений в виде китайских философских школ, одной из которых и был даосизм. Рассматривая традиционную систему ценностей народов, легисты искали параллели, подменяли понятия для утверждения божественной природы власти государя и государственной системы управления.

Даосское понятие «настоящий человек» (чжи жэнь) тождественно конфуцианскому понятию «благородный муж» (цзюнь-цзы), однако даосизм, описывая свойства настоящего человека и их проявления, не выделяет основные качества, определяющие его, в отличие от конфуцианства, которое выделяет «пять постоянств» у-чан или «пять добродетелей» у-дэ: человеколюбие жэнь, справедливость и, доверие синь, мудрость чжи, знание ритуала ли, которыми должна обладать совершенная личность. Источники даосизма и конфуцианства одни и те же, но конфуцианство более конкретно и практично в описании искусства управления, именно потому конфуцианство в той или иной форме применяется ваннами для сакрализации государственной формы правления. даосское учение также пытаются использовать для этих целей, но оно более абстрактно, метафизично, менее практично и конкретно, следовательно, его сложнее понять и труднее интерпретировать в целях мирского правления народами, потому можно предположить, что дошедший до нас трактат Лао-цзы «Дао дэ цзин» в менее искаженной форме передает древнее искусство управления. «Низшие люди, узнав о Пути – громко смеются над ним. Если бы они не смеялись над ним – это был бы не Путь» [40] .

Конфуцианство – этико-философское учение, оформленное Конфуцием и развитое его последователями, вошедшее в религиозный комплекс ряда южноазиатских стран. Конфуцианство определяют и как мировоззрение, и как образ жизни, политическую идеологию, научную школу, философию и как религию. В Китае это учение известно под названием «школа учёных», «школа учёных книжников» или «школа образованных людей», сам термин «конфуцианство» – это западный термин, который не имеет эквивалента в китайском языке [41] . Для определения роли и значения конфуцианства для управления, необходимо четко понимать характер той социальной среды, когда данная концепция сформировалась, и причины появления её на свет. Ключевой особенностью данного этапа в истории Китая, несомненно, является процесс смены организации общественной жизни людей с родоплеменного строя на государственный.