Мария Спиридоновна искренне переживала за добродушного гиганта, который вместе с другими некромантами, проживающими во вверенном ее заботам общежитии, давно и прочно занял место в ее сердце.

– Предлагаю перестать гадать, а посмотреть самим, – встал и подошел к троллю рыжеватый, высокий и худой как щепка профессор Рорх, доставая из кармана небольшую черную коробочку. Еще будучи личем, он изобрел прибор, помогающий переводить воспоминания в проецируемые или записывающиеся мыслеформы, что существенно облегчило приемные экзамены. – Возможно, мы что-то упускаем из виду, что-то важное! А учитывая оставшуюся во фронтире одинокую раненую попаданку, время идет даже не на дни, а на часы!

Черные шарики со чпоком присосались к вискам Винни, и он закрыл глаза, сосредоточенно уносясь в воспоминания о проводимом ритуале, нарисованном круге со старым дневником, провале темного двора чужого мира с тусклым фонарем, странными железяками и женской фигурой, распластавшейся на окровавленном истоптанном снегу.

Одиночество – крайне неприятное чувство, но особенно остро оно ощущается, когда ты торчишь одна-одинешенька на самом верху непонятного сооружения, а вокруг куда ни глянь расстилается мрачная чащоба в тумане и облака.

– Вертолет? Да не! Дорого же таким макаром меня сюда тащить, а дорог не видно.

Наша попаданка, все еще надеясь, что это какая-то дурацкая шутка, осматривалась по сторонам.

Откуда-то снизу, из леса, словно посыпанного пеплом и затянутого дымным туманом, раздавалось рычание, протяжный вой, повизгивание и прочие звуки активно живущей там фауны. Но в этом странного ничего не было, на то он и лес. А вот что было странным, так это небо. Точнее, не само небо, а аккуратное, круглое, словно вырезанное из хмурых свинцово-серых туч, пятно точнехонько над башней. Красивенькое и голубое, но совершенно не подчиняющееся, по мнению Крохалевой, никаким законам природы.

– Может, тут аномалия какая-нибудь? Но я-то тут при чем? – размышляла Надя. – Интересно, что внизу тогда творится?

Высоты она не сильно боялась, но когда ты находишься на верху не новенькой, а совсем даже откровенно древней постройки, торчащей посреди леса как Останкинская телебашня, то топать к краю во весь рост, чтобы удовлетворить свое любопытство, – глупость несусветная.

– Никто меня не видит, а значит, можно и так, – рассудила Надежда и, встав на четвереньки, медленно и аккуратно подползла к краю, а у самого парапета вообще распласталась на пузе. – Пуховик все равно грязный и испорченный, а я еще жить хочу. Ого! Все-таки, похоже, и правда аномалия!

Увиденное Надей на земле почти зеркально отражало ситуацию на небе, только идеальный круг был образован зеленой растительностью, которая кардинально отличалась от остального леса.

А еще где-то у границы круга она разглядела непонятное шевеление. С такой высоты было только понятно, что внизу какое-то очень крупное существо. Словно почуяв взгляд Наденьки, шевелящееся в зарослях нечто неожиданно заныло и захныкало с таким пронзительным всхлипом и так громко, что у нее заломило виски и закружилась голова. Если бы Надя не лежала на животе или высунулась чуть дальше, лететь бы ей вниз, поскольку сознание начало уплывать, словно ей стукнули по голове.

Резкий рывок назад привел Надежду в чувство и вызвал очередной шок. Что произошло, она не понимала, но сейчас неведомая сила прижимала ее спиной к чему-то вроде очень пыльной стеклянной колонны, внутри которой, выплывая из отверстия снизу, поднимался едва светящийся граненый шар из зала с напольным рисунком.

Разглядывать странное явление через плечо было неудобно, и Надя попыталась развернуться. Невидимое нечто, что оттянуло ее от края крыши, повернуться позволило, но отойти от штуковины посреди крыши больше чем на шаг не дало. Наденька словно в стену упиралась, мягкую, пружинящую и совершенно невидимую стену.

Надежда потерла рукавом куртки мутное стекло и, разглядывая кристаллическую сферу, недовольно пробурчала:

– Ну спасибо! Прыгать я точно не планирую, как и падать. Не спятила еще пока! – Она вглядывалась в мелкие, чуть мерцающие тускловатые грани. – Может, это камера? Или много камер? Эй вы! Вы где? Где я? Что вам от меня надо?

В центре шара, словно там услышали ее призыв, неожиданно начала разгораться крошечная, как огонек свечи, яркая точка. Наденька как завороженная, не моргая, смотрела на огонек, а потом ослепительная вспышка, словно раскаленная спица, пронзила ее мозг, и Надя закричала, срывая связки. Слезы лились, руки судорожно рвали ворот куртки, пытаясь дать доступ к кислороду задыхающимся легким.

Когда Надежда пришла в себя, то обнаружила, что снова находится в зале. Лежит навзничь в центре рисунка, а над головой темнеет граненый кристалл. Сейчас этот шар почти не светился, израсходовав практически весь магический резерв, который накопил во время шаманского ритуала Винни с компанией студентов из академии.

Круг свободного от фронтира пространства вокруг старого маяка опять сузился, но зато магическая башня смогла на миг подключиться к сознанию своего нового живого сердца и теперь замерла в ожидании.