Шрифт:
Ничего хорошего не будет, поэтому ты должен дать ей бабла и выставить вон.
Хотя, стоп… это еще не всё.
Ты еще должен её хорошенько напугать. И я пугаю.
– Отрабатывать будешь.
Краснеет дико, пытается голову опустить, но я всё еще держу крепко.
– Ты же пришла сюда, чтобы предложить мне себя? Хочешь, чтобы я тебя трахнул?
В глазах девчонки мелькает ужас, вижу, как они затуманиваются, ротик округляется…
– Готова стать шлюхой, Ева?
– Я… не…– закрывает глаза, еще раз сглатывает, облизывает губы, и я готов сложиться пополам от дикого простреливающего все нутро желания.
– Что?
– Да…
Ох ты ж блядь… доигралась, малышка. Доигралась!
Еще сильнее перехватываю подбородок, опять заставляя посмотреть на меня.
– На колени, быстро!
– Что? – голос её срывается, ресницы дрожат.
– Ты же этого хотела? Эскорт? Слово, твою ж мать, придумали, красивое. Это по-другому называется. Это называется шлюха. Поняла?
Меня бомбит! Зараза! Сейчас уложу её на колени, юбчонку задеру и как…
Отшлепаю, чтобы сидеть не могла! Овца малолетняя!
Сучка, млять.
Наваждение какое-то! Издевается она надо мной что ли?
Молчит, сглатывает, поднимая на меня глаза свои сумасшедшие. Нереальные глаза. Нефритовые. Огромные. Думал, плакать будет. Нет. Сухо.
Хорошо.
– Ну, чего ждем, Евангелина? Вперед. На колени и работай ртом.
Выпускаю её, рассчитывая, что сбежит, но дальше происходит то, чего я ни разу не ожидаю.
Она опускается на колени! Блядь… Так красиво, грациозно.
Вот же… Малолетка хренова! Понимаю же, что не сука, не шкура, чистая девочка. Так какого?
Изящные руки поднимаются к моей ширинке.
Твою ж… пальчики дрожат, до пуговицы пара сантиметров.
Пиздец.
Резко отталкиваю её ладони, хватаю за запястья, на себя.
Твою ж мать…не рассчитал немного, и она падает прямо мне на грудь.
И касается меня своим телом, своим офигенным телом!
Грудь у неё шикарная. Троечка. Такая полная, упругая, плотная… блядь, мне срочно нужно окунуть башку свою в ведро со льдом. Или не башку.
Такая хрупкая девочка, и такая грудь! Её хочется просто спрятать и никому не показывать. Прекрасно понимаю сейчас своих друзей восточных, которые жен рядят в эти хиджабы и прочее, лица закрывают и тела. Чтобы никто не вздумал смотреть.
Вот и мне не хочется, чтобы кто-то смотрел на Еву!
Чтобы только я мог всё это видеть. Но как? Мне же нельзя…
Зараза, млять…
Я на взводе.
Меня просто на части рвет от близости этой… Этой девочки.
Твою мать, Адам, она реально девочка еще! Это подруга твоей дочери! А ты…
А я схожу с ума. От того, что её нельзя. От того, что она запретный плод.
От того, что она не должна вообще находиться рядом со мной тут, в этом кабинете!
И не должна даже мысли допускать – зарабатывать деньги своим телом.
Шикарным телом.
Таким… манящим, нежным, настоящим.
Мы стоим слишком близко. Я не в состоянии сейчас оттолкнуть. Просто не в силах. Нет! Не сейчас! Еще минуту хотя бы. Одну минуту.
– Я… – шепчет, одними губами, – простите, я… правда не знаю, что делать. Мне просто очень нужны деньги, и…
Глава 5
Дрожу как кролик перед удавом.
Почему он такой грубый? За что он так со мной? Чем я всё это заслужила?
– Деньги нужны, да? И первое что ты подумала – трахаться, да? Передком заработать? – я чувствую, что Агдамов просто в ярости. Понимаю, какую ошибку совершила, придя к нему.
Но я уже пришла. Выхода у меня нет.
– Я пыталась узнать насчет кредита. Но мне везде отказали. Можно взять только под дикий процент. – пытаюсь говорить спокойно и чётко, но это почти нереально под его взглядом. – Я ищу работу. Но… деньги нужны срочно.
Вижу, как он выдыхает. Но не выпускает меня, продолжает сканировать взглядом.
– Зачем тебе деньги? – кажется его тон стал чуть спокойнее? Или только кажется?
Я тоже выдыхаю, стараюсь хоть немного расслабиться.
– Мой брат… у него проблемы. Он должен.
– Брат? – Агдамов поднимает бровь, ухмыляется. – А почему он не идёт в эскорт?
– Что? – его слова меня пугают.
– Молодых парней охотно покупают. Спокойно. Дряхлые дамочки покупают, а не то, что ты подумала.
Он серьёзно, да? Почему-то после этой фразы у меня руки опускаются. Как я вообще могла подумать, что он мне поможет? Лучше бы я сразу пошла к Ване Громову. С Громилой бы все было чётко. Он бы дал денег и взял всё, что я могу предложить. Без нравоучений.
– Извините. Адам Янович, я, наверное, пойду.