— Нет-нет-нет, не уходи. Давай так. Хочу. Сейчас, — она не представляла себе, как выглядит со стороны, но внутри чувствовала себя совершенно одичавшей от вожделения. Если она прямо сейчас не почувствует его внутри себя, то эта страсть просто разорвет ее тело.

— Пожалуйста, — провыла она, впиваясь ногтями в его плечи. Лоно жарко пульсировало, по бедрам тек сок желания. Словно и не было только что головокружительного экстаза.

Шторос провел рукой по ее промежности, собирая влагу и смазывая свой член и ее узкий сжимающийся вход.

— Пожалуйста… — молила Динка, задыхаясь от прикосновений его пальцев.

Шторос склонился над ней, щекоча лицо отросшими золотыми прядями, и начал медленно продвигаться внутрь нее.

Динка прикрыла глаза, сосредоточившись на таком желанном слиянии. Неприятный дискомфорт временами перерастал в боль, но она почти не замечала этого, раскрываясь для него и сгорая от желания ощутить его в себе. Да, это было не совсем то, чего требовало ее тело. Но в наслаждении учащающихся толчков, эта граница стиралась. Динка позабыла обо всем на свете. Ничего больше не имело значения, кроме его члена, врывающегося в ее тело. Она откинула голову, подставляя шею его укусам, и впилась когтями в его спину, притягивая его ближе. Они исступленно рычали, кусались и царапались, упиваясь вкусом крови друг друга. Пока, содрогаясь от наслаждения, обессиленные не рухнули на шкуры.

— Чудовище, — проворчал Шторос, не расцепляя объятий. — Ты мне всю спину располосовала.

— Сам не лучше, — фыркнула Динка, осторожно трогая языком прокушенную губу. Хорошо, что на них все быстро заживает. Особенно рядом с порталом. И через час-другой на телах не останется следов их дикой страсти. Почему-то желание кусаться и царапаться во время соития возникало только со Шторосом.

— Это ты на меня плохо влияешь, — озвучила она свои выводы, устраиваясь в его руках поудобнее.

— Ах вот как! — наигранно возмутился он. — В следующий раз будешь получать свое лицом в пол.

Лицом в пол? Динка представила себе эту картину, и она показалась ей такой заманчивой, что по телу пробежала дрожь.

— Постой! — Динка схватила обеими руками за запястье начинавшего вставать со шкуры Штороса.

— Что еще? Мне надо помыться, — Шторос мягко отцепил ее руку и отошел к ручью.

— Я согласна лицом в пол, — жалобно пробормотала Динка.

— Ты серьезно? — удивился Шторос, заканчивая омываться и смачивая лоскут ткани, извлеченный из валяющейся неподалеку Динкиной сумки, и отжимая его.

Динка прерывисто вздохнула. Даже неприятно-саднящее ощущение в заднем проходе не мешало возбуждению, вновь прокрадывающемуся в ее тело.

Шторос уселся рядом, перевернул ее на живот и, раздвинув ее ноги принялся бережно обмывать ее влажной тряпицей. Прикосновения холодной мокрой ткани немного успокаивали жар тела, но его близость, тепло его тела, запах его кожи.

Динка снова застонала, разводя колени и приподнимая зад над шкурой.

— Я же говорил, что тебе это не поможет, — вздохнул он, проводя ладонью вдоль позвоночника от шеи до крестца. На что Динка еще больше выгнулась, жалобно поскуливая.

— Эй, маленькая похотливая козочка! — позвал он осторожно. Но Динка проигнорировала его подначку. Сейчас она готова был быть кем угодно, лишь бы только он снова взял ее.

— Тебе надо отдохнуть и поесть. Восстановиться, в конце концов, — он легонько хлопнул ее по ягодице, намекая в каком месте она нуждается в восстановлении. Но его прикосновение только всколыхнуло чувственность, и Динка восторженно замычала, уткнувшись в пушистый мех. Она не смотрела на него, но чувствовала его близость, положение его тела так остро, как если бы сама была им.

— Не уходи, — прошептала она, ощутив, как он поднялся со шкуры и услышав его удаляющиеся шаги. Он был прав, ужасно несправедливо прав. Его ласки не только не облегчили состояние, а забрали у Динки последнюю волю к сопротивлению. Сейчас она была готова уже на все. Хоть беременность, хоть выкидыш, что угодно, лишь бы он не уходил. Лишь бы вернулся и снова вдавил ее своим телом в меховую подстилку.

И он вернулся.

Динка ждала, не отрывая головы от шкуры и всем своим видом изображая покорность. Послышался механический щелчок и воздухе разлился тонкий чувственный аромат персикового масла. А затем Динка ощутила влажные скользкие пальцы Штороса мягко раздвигающие ее ягодицы и массирующие многострадальный вход.

— Откуда у тебя, — спросила она, всхлипывая от наслаждения от его прикосновений. Между ягодицами потекла густая пахучая жидкость, а его пальцы нежно массировали тугое колечко, временами проскальзывая внутрь.

— Я же знаю, что ты любительница подобных удовольствий. Вот и храню на всякий случай в сумке. Еще с тех времен, когда мы с тобой на «Элегии» им воспользовались, — проговорил он насмешливо. После двух раз его страсть улеглась, но он не оставил Динку наедине с ее страданиями.

— Еще. Я снова хочу тебя, — прошептала Динка, насаживаясь на его пальцы и чувствуя, что этого ей нестерпимо мало.