Шрифт:
По бременскому радио регулярно передают сводки на латинском языке под названием Nuntii Latini («Латинские новости») [9] .
Существует латинская версия «Википедии» – Vicipaedia, которая регулярно пополняется новостями на латыни. Субботним утром меня обычно можно застать за разгадыванием латинского кроссворда в The Times – он называется «O tempora!» («О времена!»). Также я состою в античном книжном клубе Pindr – мы встречаемся раз в две недели, и в последнее время читали плутарховское жизнеописание Марка Антония и некоторые стихотворения Горация.
9
Крупный заголовок на момент подготовки к печати этой книги там был такой: Negotia de Europaeis auxiliis contra coronavirus composita – букв. «Состоялись переговоры относительно европейских союзников против коронавируса». – Примеч. автора.
– В честь чего он так называется?
– В честь поэта Пиндара. Мы регулярно общаемся на латинском языке. Например, кто-нибудь может сказать: «Si ancillam filio invenire potero, veniam!» – то есть «Приду, если найду няню для сына».
– Lollius Maximus [10] , – сказала Уна.
– Итальянская журналистка Джованна Кирри сорвала сенсацию, так как единственная поняла речь папы, в которой он на латыни объявил о своем отречении от престола.
10
Мегалол (лат.).
– Отличная вещь! – оценила Уна. – И в самом деле полезная.
Я наградил ее самым строгим из линейки своих строгих взглядов.
– Языки – это важно. Но есть еще один не менее существенный аспект. Многие, как и я, приходят к классике потому, что их что-то завлекло и очаровало. Так, например, была книжка «Истории о животных» издательства Usborne. Мне ее купила мама. Там был пересказ басен Эзопа, разных мифов и сказок о происхождении, но меня больше всего манила глава про волшебных животных. Там я встретил (и пожалел) кракена – морское чудище, которое утаскивает и убивает неосторожных моряков; единорога, которого выманила из укрытия тибетская девочка; чудовищного пожирателя быков грифона. Особенно меня поразил василиск – смертоносный змей, вылупляющийся из петушиного яйца, уничтожающий все живое своим дыханием. Потом я еще довольно много лет чувствовал себя неуютно вблизи курятников. Но это все было так, цветочки, по сравнению с главным впечатлением.
У меня даже слезы проступили на глазах от нахлынувших воспоминаний. Мне пять лет… закутавшись в одеяло, я погружаюсь в фантастический мир…
– И? Что за главное впечатление? – Уна толкнулась лбом в мою ногу, со свойственной ей деликатностью вернув меня в реальный мир.
– Прости, Уна. Это была история по мотивам греческого мифа о герое Беллерофонте и крылатом коне Пегасе.
Даже в столь юном возрасте я почувствовал, что эта история по сравнению с остальными более глубокая и сильнее отзывается в душе. Она была о чем-то очень важном и непосредственно связана с нашим миром.
Книжка эта до сих пор у меня есть, теперь уже изрядно потрепанная. Иллюстрации выглядят нелепо и комично. У всех на головах лавровые венки, все одеты в тоги – разумеется, древние греки так не одевались. Сама история очень ужата, адаптирована для детских глаз и ушей. По версии ее издателя, некий царь ненавидит Беллерофонта (причины этой ненависти не называются) и отправляет его убить чудовище, называемое химерой. Герою помогает богиня Афина (она там похожа на кинозвезду), которая дает ему волшебную уздечку и велит укротить Пегаса.
Пегас поразил мое воображение: у него такие широкие, пушистые крылья, совершенно несуразные, но при этом почему-то ему отлично подходят. Это очень мощный символ, а я тогда еще не знал, что он рожден из тела горгоны после того, как ей отрубили голову.
– Правда?
– Да! Поэтому Персея, обезглавившего горгону, иногда изображают верхом на коне. Путают этих двух героев. А еще, знаешь, у Пегаса был брат, его звали Хрисаор. Он родился из тела Медузы одновременно с Пегасом. Правда, он не конь, а просто человек. Но он стал отцом трехголового гиганта, так что, получается, не знаешь, где найдешь, где потеряешь.
Память о Пегасе жива: его бронзовое изображение с устремленными в небо передними копытами можно увидеть на воротах лондонского Иннер-Темпла. Такое сочетание – красота коня и изящество крыльев – не знает себе равных в греческой мифологии.
Настораживало в этой истории – и потому вызывало интерес, – что Беллерофонт, когда убил химеру, стал зазнаваться. Можно представить, как он, вернувшись домой с химерой, привязанной к спине крылатого коня, глушил эль, объедался зажаренными быками, хвастался и рассказывал всем и каждому, какой он весь из себя знаменитый герой, при этом рыгая и пованивая потом. Его когда-то упругие мышцы стали превращаться в рыхлый жир…
– Примерно как твои, – фыркнула Уна.
– Сейчас речь не об этом. Какое-то время он подпирал барную стойку в местном трактире и в конце концов всем надоел. У его друзей стало появляться все больше других дел. А он уже за третьим кубком вина, запинаясь, вещал: «Я вам уже говорил, что у химеры три головы?» Наверное, он сделал из нее коврик, или как минимум прибил ее головы у себя дома над обеденным столом.
«Прости, мне надо пойти облегчиться…»
Думается, кто-то из оставшихся слушателей сказал ему: «Да ну, пес с тобой, раз ты такой крутой, может, Зевсу еще все это расскажешь?»