Пальмиры севера огромной!

Весна ли красная блистает средь полей,

Иль лето знойное палит иссохши злаки,

Иль, урну хладную вращая, Водолей,

Валит шумящий дождь,

седой туман и мраки, —

О, радость! Ты со мной

встречаешь солнца свет

И, ложе счастия с денницей покидая,

Румяна и свежа, как роза полевая,

Со мною делишь труд, заботы и обед.

Со мной в час вечера,

под кровом тихой ночи

Со мной, всегда со мной: твои прелестны очи

Я вижу, голос твой я слышу, и рука

В твоей покоится всечасно.

Я с жаждою ловлю дыханье сладострастно

Румяных уст, и если хоть слегка

Летающий Зефир власы твои развеет

И взору обнажит снегам подобну грудь,

Твой друг не смеет и вздохнуть:

Потупя взор, дивится и немеет.

Константин Батюшков

Крымские фотографии

I. Аю-Даг

(дорогой)

Там, где извилины дороги

Снуют свою вкруг моря сеть,

Вот страшно выполз из берлоги

Громадной тучности медведь.

Глядит налево и направо,

И вдаль он смотрит свысока,

И подпирает величаво

Хребтом косматым облака.

В своем спокойствии медвежьем

Улегся плотно исполин,

Любуясь и родным прибрежьем,

И роскошью его картин.

Порой – угрюмый он и мрачный,

Порой его прелестен вид,

Когда, с закатом дня, прозрачной

Вечерней дымкой он обвит.

Порой на солнце в неге дремлет

И греет жирные бока;

Он и не чует, и не внемлет,

Как носятся над ним века.

Вотще кругом ревёт и рдеет

Гроза иль смертоносный бой,

Всё неподвижно, – не стареет

Он допотопной красотой.

Наш зверь оброс зеленой шерстью!..

Когда же зной его печет,

Спустившись к свежему отверстью,

Он голубое море пьет.

Сын солнца южного! На взморье

Тебе живётся здесь легко,

Не то что в нашем зимогорье,

Там, в снежной ночи, далеко,

Где мишка, брат твой, терпит холод,

Весь день во весь зевает рот,

И, чтоб развлечь тоску и голод,

Он лапу медленно сосет.

И я, сын северных метелей,

Сын непогод и бурных вьюг,

Пришлец, не ведавший доселе,

Как чуден твой роскошный юг,

Любуясь, где мы ни проедем,

Тем, что дарит нам каждый шаг,

Я сам бы рад зажить медведем,

Как ты, счастливец Аю-Даг!

II. Бахчисарай

(ночью при иллюминации)

Из тысячи и одной ночи

На часть одна пришлась и мне,

И на яву прозрели очи,

Что только видится во сне.

Здесь ярко блещет баснословный

И поэтический восток;

Свой рай прекрасный, хоть греховный,

Себе устроил здесь пророк.

Сады, сквозь сумрак, разноцветно

Пестреют в лентах огневых,

И прихотливо, и приветно

Облита блеском зелень их.

Красуясь стройностию чудной,

И тополь здесь, и кипарис,

И крупной кистью изумрудной

Роскошно виноград повис.

Обвитый огненной чалмою,

Встает стрельчатый минарет,

И слышится ночною тьмою

С него молитвенный привет.

И негой, полной упоенья,

Ночного воздуха струи

Нам навевают обольщенья,

Мечты и марева свои.

Вот одалиски легким роем

Воздушно по саду скользят;

Глаза их пышут страстным зноем

И в душу вкрадчиво глядят.

Чуть слышится их тайный шепот

В кустах благоуханных роз;

Фонтаны льют свой свежий ропот

И зыбкий жемчуг звонких слез.

Здесь, как из недр волшебной сказки,

Мгновенно выдаются вновь

Давно отжившей жизни краски,

Власть, роскошь, слава и любовь.