– Если хочешь, поехали со мной, – неожиданно сама предлагает Маша. – В прошлый раз мы с тобой классно сработали. Все-таки схема хороший и плохой полицейский очень эффективна.

Я смотрю в ее по-детски распахнутые глаза и ощущаю легкую волну мурашек. Схема хороший и плохой полицейский? Блядь, вот как ее не бояться? Никогда не угадаешь, что у нее на уме. Думаешь, что она нюхает травинку, а Маша в этот момент разрабатывает план по порабощению мира.

– Через сколько ты сказала у тебя эта встреча? – Я придаю лицу строго-занятое выражение, чтобы напомнить себе и ей, что я как-никак директор, а у успешных директоров времени всегда в обрез.

– В десять в ресторане «Аргентум», – скромно сообщает Маша.

– Так туда ехать минут двадцать, а время уже… – Я растерянно смотрю на часы.

– Успеем, – беспечно отмахивается она. – Только, чур, я поведу.

– А где гелик? – с опаской уточняю я, глядя, как Маша семенит к легковому Порше.

– Мерседес пришлось вернуть, потому что у деда поясница разболелась, – поясняет она. – Сказал, чтобы на этой пердящей трахоме ездила сама.

– Я так понимаю, это цитата?

– Да. Дед Игорь очень консервативен в выборе автомобилей. Была бы его воля, он бы всей нашей семье купил такие же мерседесы, как у него.

– Щедро, – хмыкаю я и без всякой задней мысли добавляю: – Ради гелендвагена АМГ я бы и сам с ним породнился.

Услышав это, Маша резко останавливается и внимательно смотрит на меня.

– А как ты относишься к муссу из крабов, Тимур?

Ее странные вопросы давно должны перестать меня удивлять, но по-прежнему удивляют. Вот как связаны новый гелик и еда?

– Никогда не пробовал.

– А хотел бы? – не сдается она.

– Почему бы нет?

Заулыбавшись, Маша победно кивает и открывает Порше. Выглядит она подозрительно довольной, и это немного напрягает.

– Как на земле сидишь, ей богу, – ворчу я, опускаясь на переднее пассажирское сиденье. – Надо было все же на моей поехать.

– Вы с дедом так похожи, – воркует Маша, заводя двигатель. – Это, кстати, видно по вашей психоматрице.

Я обессилено закатываю глаза.

– Даже знать не хочу, что это означает.

– Во-первых, у вас у обоих большая работоспособность, – проигнорировав мое нежелание окунаться в очередной эзотерический бред, сообщает она.

В этот момент моя голова предпринимает попытку протаранить торпеду, а потом так же резко ударяется о подголовник. Мысленно выматерившись, я торопливо нащупываю ремень безопасности. Я еще ни разу не видел, как Маша водит, но что-то подсказывает мне, что икона «Спаси и сохрани» в этой поездке точно не помешает.

– Во-вторых, – как ни в чем не бывало продолжает она, с характерным свистом покрышек встраиваясь в несущийся поток машин и заставляя водителей испуганно шарахаться в сторону. – Это закрытость и сдержанность в проявлении чувств, заставляющие многих вас побаиваться. На деле же это только видимость, потому что в душе вы очень эмоциональные и ранимые.

– Бред, – буркаю я, раздраженно отворачиваясь к окну. Что за век такой дебильный, а? Какой только лабуды нет. Гороскопы, хиромантия, карты Таро, психоматрица, гадание на кофейной гуще… Каждый, кому не лень, может препарировать тебя, как лягушку, просто узнав дату рождения.

– Еще у вас в карте сильна удача…

– Очень на это надеюсь, – бормочу я, глядя, как стрелка спидометра неумолимо приближается к отметке сто двадцать. – Здесь ограничение скорости сорок, кстати.

– О, я даже не заметила, – виновато говорит Маша, но ехать мы почему-то продолжаем быстрее. – Думаю, этим и обусловлен твой быстрый взлет в карьере без всякой посторонней помощи.

– Ради этой карьеры я четыре года усердно работал. Поэтому разбиться на машине в двадцать восемь не входит в мои планы. Сбрось, пожалуйста, скорость. – Сам того не замечая, я делаю тон заискивающим.

– Ой, извини. – Стрелка спидометра наконец опадает вниз, заставляя меня облегченно вздохнуть. – Но ты, в отличие от деда, однолюб. Если в брак вступишь, то раз и навсегда и только по большой любви. А вот деду пришлось найти свою единственную методом трехкратного тыка.

Решив не переспрашивать, что Маша подразумевает под методом трехкратного тыка, я обреченно смотрю в окно. Может зря я попросил ее сбавить скорость: раньше сядешь, как говорится, раньше выйдешь. Лучше бы она пела, чем продолжала ставить мне диагнозы.

– Как думаешь, у меня получится стать хорошим риэлтором? – спрашивает она спустя минуту молчания.

Я машинально поворачиваюсь.

– Для чего тебе мое мнение?

– Если спрашиваю, значит, оно имеет значение.

– Думаю, это не то, чем тебе стоит заниматься, – честно отвечаю я. – Когда объекты от деда и случайные знакомства закончатся, придется по-настоящему вкалывать. А ты к такому не привыкла.

– А к чему я, по-твоему, привыкла?

– Заниматься благотворительностью и прочей ерундой, не требующих больших усилий, – не подумав, отвечаю я и испытываю несвойственный мне укол совести, потому что вижу в ее глазах смятение.