— Смотрю, Старик раздобыл себе ученика, — первым заговорил господин в кожаном камзоле, — вот так новость. Проходи, садись.

Старик подтолкнул меня к столу и сам, взяв из темноты стул, сел рядом. Я подошел и сел, стул подо мной скрипнул.

— Совсем городскую жизнь забросил, — голос говорившего был хриплый, словно у него были застужены голосовые связки.

— Да, Мерд, деревенская жизнь проще и спокойней, — Старик положил локоть на край стола, — суета не моё.

— А у нас, да, жизнь бьёт ключом. Спрос на наши услуги вырос. Простаков стало больше, без дела не сидим. Правда, твой дурачок чуть полгорода не спалил…

Я немного напрягся на последних словах: эти двое явно пришли на разборку со Стариком и мной. Была проблема — Старик не объяснил правил, и что делать, я пока не знал. Посмотрим, как дальше поведет себя Старик.

— Архив главы сгорел, а мы договаривались, что бумаги получим, — в разговор влез господин в парике, — нам эти бумаги, как воздух, нужны. А ты дело пацану доверил, и что в итоге?

Старик что-то хотел ответить, но я его опередил:

— Господа, я не знаю, о каких бумагах идет речь, но может вы про эти? — я извлек из сумки кожаные папки и положил их на стол. Тот, что в парике, быстро схватил их и стал смотреть содержимое.

— Мерд, дай огня, не видно ни черта…

Мерд поднял руку, и по залу прокатилась волна света. Вокруг стали зажигаться светильники на столах, за которыми сидели люди, явно бандиты. Через минуту мы оказались в зале, набитом головорезами. Старик посмотрел на это действо и произнес:

— Не доверяешь, Мерд…

— Ты после нашей последней встречи только нас двоих и оставил, живыми, — Мерд повысил голос и немного отодвинулся от стола, — это просто страховка.

— Отморозков пришлось упокоить, вредны они для нашего дела.

— Упокоить, да ты всех…

— Хорош, — господин в парике стукнул кулаком по столу, — твой малец не подкачал. Принес то, что нужно.

При этих словах Старик откинулся на спинку стула, и мне показалось, что как-то расслабился.

— Ты справился с заданием. Мы принимаем тебя. Дай руку, — господин в парике протянул руку, и я протянул свою навстречу. Он ловко перехватил мою руку и, повернув ладонью кверху, чиркнул по ней ножом. Я немного дернулся, но он держал крепко, на ладони образовался кровоточащий порез. Затем он положил на рану серебряный медальон, по виду больше напоминающий монету, только больших размеров. Она тут же нагрелась и стала менять цвет.

— Все, малец, теперь ты — один из нас. Это, — он поднял медальон с моей руки, — твой пропуск к нам, в любом месте показав его, ты найдешь поддержку среди нас. Не теряй, он привязан к твоей крови.

Я сначала посмотрел на руку: на том месте, где был порез, сейчас был небольшой шрам. Медальон, который я держал, от крови поменял цвет, став немного красноватым. Странный витиеватый узор шел по краю и в нем угадывались слова. Я попытался их прочесть, и система помогла с переводом: «Audentes Fortuna Iuvat» — Фортуна благоволит смелым. «Где-то в настоящей жизни я такое слышал». В центре монеты был изображен кинжал, перевернув (её) на другую сторону, я увидел другую надпись: «Imperare sibi maximum imperium est». Система опять помогла с переводом: «Власть над собой — есть наивысшая власть», а по центру была изображена пирамида.

— Мы закончили, Старик, и больше ничего не должны, — господин в парике, я так и не узнал, как его зовут, стал собирать бумаги, намереваясь уходить. Старик не спешил, он посмотрел вокруг и сказал(произнес?), слегка наклонившись над столом:

— Трое сказали свое слово, — произнеся это, он будто растворился в воздухе, только тень пронеслась по залу. И тут же с разных сторон послышались стон и крики, мебель стала переворачиваться, кто-то кинулся к двери, кто-то стал орать и призывать к оружию. Но все эти крикуны падали на пол с рассеченным горлом или распоротым животом. Зал наполнился стонами умирающих и запахами нечистот. Кто-то явно гадил прямо в штаны от страха. А тень лишь мелькала и там, где она появлялась, на пол падали мертвые. Я сидел и смотрел на все происходящее, и передо мной замерли эти двое: бледный и потный господин в парике и рядом с ним сидел мертвый Мерд. Лицо Мерда обезобразила гримаса боли, так как из правой глазницы торчал тонкий кинжал с темной ручкой. Голова его была пришпилена к высокой спинке стула, и только поэтому он не свалился на пол. Господин в белом парике вздрагивал при каждом новом звуке, а их становилось все меньше и меньше, и вскоре в зале живыми остались только мы втроем. Старик снова материализовался на том же месте, где и исчез:

— Это последнее предупреждение, больше мы терпеть не намерены, — Старик говорил тихо, и потому господин в парике наклонился над столом и внимательно, не шевелясь, слушал.

— Все сделаю, все…. Можете так и передать, все будет, как надо, — затараторил парик, и с его лба на стол закапали капли пота, — все, так и передайте. Я все понял…

Но Старик не слушал, он поднялся и направился к выходу, я пошел следом. Увиденное никак не хотело укладываться у меня в голове. Отпихнув труп одного из бедняг, он открыл дверь своим ключом, и мы вышли на улочку, только тут меня немного отпустило.

— Что это все было, Старик? — меня немного стало потряхивать от большого количества адреналина в крови. — Ты сам мог меня принять в эти серые, ведь так?

Вопросы начали сыпаться из меня, как из прохудившегося мешка картошка.

— Сам не мог, — Старик остановился и посмотрел на меня, — условности нашего мира. Нужен полный совет хотя бы одной нашей ветви, вот ты и стал свидетелем этого сборища.

— Условности? И что? После каждого вновь принятого кандидата ты устраиваешь такое?