2020 год. Мир, где победил Карфаген, а не Рим. Бал правит магия кровожадного Ваала: отдай самое дорогое, чтобы получить большее. Каждый сам за себя. Все религии стерты. Жизнь сосредоточена в гигантских муравейниках-зиккуратах, где в подземельях обитают трикстеры – подлежащий истреблению магический народ вне системы, у которого Ваал не в чести.
Его зовут Леон. Как и все трикстеры, он – воин, к тому же обладающий даром техно – способностью понимать механизмы. Во время облавы он попадает в плен, и его сознание перепрошивают: устанавливают программу на уничтожение себе подобных. Но вместо того, чтобы стать верным псом системы, Леон открывает в себе новые возможности и бросает вызов миру Карфагена. Сможет ли человек, пусть и не совсем обычный, переломить ход истории и сохранить свою душу?
Пролог
Пролог. Семнадцать лет назад
Здесь нет деревьев, здесь так высоко, что ветер не доносит ни запах зелени, ни гарь автомобилей, чадящих на нижних ярусах. Только небо и облака. Когда пасмурно, они укутывают вершину зиккурата, и ритуалы приходится переносить на другой день.
Сегодня ясно, и с минуты на минуту начнется Великое Подношение.
Прожекторы выключены, и над вершиной — черное небесное полотно. Самые яркие звезды — глаза тех, кто сверху смотрит на Сердце зиккурата — многоступенчатую воронку, где на плоском дне восседает на золотом троне идол Ваала, с пятой ступени к нему тянется широкая лестница. Светятся красным три глаза на бычьей голове, на протянутых руках танцуют сполохи огня, полыхающего в печи его ненасытной огненной утробы.
Вверх возносится многоголосая песнь жрецов, полукругом стоящих у ног Величайшего, они так мелки, что напоминают красно-золотые кукольные фигурки. Второй от статуи полукруг — жрицы, которые подхватывают песнь, когда смолкают мужчины. И самый дальний ряд — дети в белых одеяниях.
Только потомки великих родов имеют право видеть Великое Подношение. Тридцать родов — тридцать лож на самом высоком ярусе.
Барабанная дробь обрывает песнь, и мир застывает в предвкушении. Створки на брюхе Ваала смыкаются, чтобы огонь не опалил людей, которые должны приблизиться к идолу. На лестнице появляется фигурка женщины, ведущей за руку двухлетнего ребенка в белой мантии. Кудрявый золотоволосый мальчик сосредоточенно сопит, пытаясь открутить кукле руку, его не волнует ни гудящий огонь в брюхе Ваала, ни лысые жрецы, идущие вслед за его матерью.
Смолкают барабаны, и тишину пронзают десятки детских голосов, умоляющих Ваала принять дар. Женщина берет сына на руки и, вытянув их перед собой, шагает по лестнице к божеству. Ребенок смеется, пытаясь дотянуться до ее носа, а когда рядом проносится ворох искр, оглядывается, смотрит на вмиг распахнувшееся чрево Ваала, испуганно раскрывает рот.
Мать прижимает его к себе, чтобы он не закричал, ведь это плохой знак, бежит к печи, отрывает от себя ребенка и бросает в печь. Тонкий крик тонет в многоголосой молитве благодарности.
Десятки наблюдателей восторженно ахают, и лишь одна женщина сжимает зубы, зажмуривается и больше не смотрит вниз. Она до последнего надеялась, что явится Белый Судья и остановит убийство. У нее годовалая дочь, и муж хочет отдать ее Ваалу, чтобы тот даровал ему пост суфия. Губы женщины шевелятся, но не молитву читает она — снова и снова проговаривает вопрос в надежде услышать ответ.
«Великий Ваал! Мне не нужны богатство и слава. Если хочешь, я ими пожертвую. Ты сам говорил, что моя дочь отмечена Танит, так зачем ты забираешь ее? Хочешь, я отрекусь от своего рода?.. Хочешь — возьми меня, но пусть она живет».
Она смотрит вверх, и ей чудится странное: будто цифры бегут от Ваала вверх и тают в небе.
«Пусть Гамилькар возьмет себе другую жену, — шепчет женщина. — Она отдаст тебе первенца, а потом родит второго, и взамен Ваал сделает Гамилькара суфием, даст ему столько власти, сколько он желает. А у меня больше не будет детей! Пощади». Она становится на колени.
«Ты еще не поняла, что Ваалу плевать на вас? Алчное, совершенно безмозглое божество жаждет вашей крови, а взамен кормит иллюзиями».
Она всю жизнь боялась обитающего в ней демона, подстрекающего к плохим поступкам, но теперь он был с ней заодно. Она приняла решение и тверда как никогда.
Дождавшись, когда восхваления закончатся, женщина садится во флаер, стоящий здесь же, на взлетной площадке ложи, усаживается за руль и взмывает ввысь, чтобы посмотреть на светящийся муравейник сверху, проститься с привычной жизнью, ведь уже сегодня она добровольно сойдет на последнюю ступень зиккурата, где обитает грязный и лихой люд, который ест крыс и, говаривают, что друг друга — тоже, граждане ее круга объявят на нее охоту, ведь она собирается забрать у Ваала то, что принадлежит ему по праву.
Добравшись домой, женщина вздыхает с облегчением: мужа еще нет. В последнее время он подолгу пропадал с молодыми жрицами.
По просторному холлу она торопливо идет в спальню, где над кроваткой ее дочери склонилась няня. Доносится заливистый детский смех. Пожилая няня уступает матери место у колыбели.
Обычно дети рождаются страшненькими, красными или желтыми, лысыми и сморщенными. Эта девочка родилась красивой, со смоляными волосами до плеч и снежно-белой кожей, а через месяц стало ясно, что ей достались глаза матери — миндалевидные, редкого ярко-синего цвета.
Как можно погубить такое дитя? Да и разве жизнь человечка, который за себя еще не отвечает — правильная жертва? Хочешь власти — пожертвуй собой, как это делают скопящие себя во славу Ваала.
Женщина берет дочь на руки, начинает торопливо ее переодевать — ей нужно успеть, пока не вернулся Гамилькар. Неловкое движение, и вместе с маечкой на пол падает золотой кулон на цепочке. Женщина наклоняется за ним, отдергивает руку, задумывается и все-таки поднимает золотую львиную голову с изумрудами глаз — символ Танит, покровительствующей древнейшему роду Магонов, когда-то правившему колыбелью человечества — Карфагеном.