Он ненавидит праздники. Она их обожает. Она полна праздничного веселья. Он напоминает копию Скруджа из «Рождественской песни».
Единственное, что объединяет Джонатана Фроста и Габриэллу Ди Натале, помимо абсурдно сезонных имён — это здоровая доза взаимного презрения друг к другу. Ну, и одно место работы в самом любимом независимом книжном магазине города — «Книжный Магазинчик Бейли». Но когда владельцы магазина сообщают о плачевном финансовом положении, Джонатан и Габби узнают, что их объединяет ещё и неминуемая угроза увольнения.
Бейли просят минимизировать расходы, привлекать новых покупателей и поставить новые рекорды продаж. Поэтому Джонатан и Габби приходят к выводу, что одного из них скоро сократят, если только не случится финансового рождественского чуда. Ни один из них не желает уходить, так что они заключают сделку: кто больше продаст в декабре, продолжит работу в новом году, а проигравший уволится. Имея в рукаве безграничный запас праздничных фокусов, Габби должна с лёгкостью превзойти продажи своего заклятого врага, вот только каждый шаг невозмутимого мистера Фроста как будто делается с одной целью — выбить её из колеи.
Как будто это недостаточно плохо, лживый бывший Габби не перестаёт преследовать её, а её анонимный онлайн-друг предлагает взять паузу в общении. Хуже всего, по мере нарастания стресса из-за спасения магазина и её работы, Габби видит новую, нежную сторону Джонатана. Неужели это тот же мужчина, которого она называла своим хладнокровным врагом?
Может, у него есть мотив, который она попросту не может понять… а может, Джонатан Фрост не такой холодный, как ей когда-то казалось. Может, Джонатан и Габби уже знают и любят друг друга в такой манере, которая никогда не казалась возможной.
Праздничный роман-новелла со слоубёрном от ненависти до любви, идеально подходящий фанатам «Мой любимый враг» и «Вам письмо».
Глава 1
Плейлист: Ella Fitzgerald — Let It Snow! Let It Snow! Let It Snow!
Мир — это снежный шар. Крупные застывшие хлопья кружат вокруг меня, падая с серебристого как фольга неба. Холодный порыв ветра жалит мои щёки и треплет одежду. Это моя утренняя прогулка до «Книжного Магазинчика Бейли», где я являюсь со-управляющей и местным энтузиастом праздника, и я начинаю декабрь так же, как и много лет до этого: мои руки в митенках обхватывают стакан горячего какао с перечной мятой (с шоколадным сиропом и двойной порцией взбитых сливок), пока хрипловато-сладкий голос Эллы Фитцджеральд поёт в моих наушниках.
«Пусть идёт снег! Пусть идёт снег! Пусть идёт снег!»
Распахнув дверь книжного магазина как раз в тот момент, когда песня закачивается, и голос Эллы стихает, я стягиваю свои шумоподавляющие наушники, которые благодаря густому белому искусственному меху держат мои уши в тепле. Пора посмотреть в лицо реальности: эта изумительная жизнь, полная праздничных мелодий, живописного снегопада и управления «Книжным Магазинчиком Бейли» была бы мечтой, воплотившейся в жизнь, если бы не одна маленькая деталь…
Мой взгляд останавливается на знакомой территории: высокий рост, широкие плечи и накрахмаленный снежно-белый хлопок.
Ладно. Маленькой эту «деталь» не назвать.
— Мисс Ди Натале, — холод в голосе моего оппонента стекает по моему позвоночнику как капля, только что упавшая с сосульки.
Я попой захлопываю дверь, затем локтем задвигаю засов и запираю нас внутри, поскольку до открытия ещё час. Держа своё горячее какао и холщовую сумку с украшениями ручной работы, сделанными для праздничного настроения, я отвечаю с притворной бодростью:
— Мистер Фрост.
Мой враг с очень подходящей фамилией1 многозначительно смотрит на антикварные настенные часы, отчего его лицо оказывается в профиль. Красивый прямой нос, скулы, которыми можно резать лёд, сильная линия подбородка. Одна тёмная бровь выгибается, и его зелёные глаза цвета гаультерии пригвождают меня к месту.
— Как хорошо, что вы присоединились к нам… с опозданием на три минуты.
Я его ненавижу. Он колючий остролист в пихтовой гирлянде моей жизни.
Двенадцать мучительных месяцев я терпела совместное управление старейшим независимым книжным магазином в городе с Джонатаном Фростом, истинным Скруджем, и если честно, я считаю чудом, что продержалась так долго и не слетела с катушек.
Удерживая его взгляд, я делаю большой и шумный глоток взбитых сливок со своего горячего шоколада, затем облизываю губы, поскольку это действует ему на нервы, и после замечания про «опоздание на три минуты» это меньшее, чего он заслуживает.
Его взгляд опускается к моим губам. Челюсти сжимаются. Затем он резко отворачивается.
— Дайте угадаю, — его голос звучит ворчливо, глаза сосредоточены на невскрытой коробке новинок, пока он выдвигает лезвие канцелярского ножа и потрошит коробку так, будто это брюхо рыбы — одним четким разрезом по шву. — Они неправильно приготовили ваше дорогущее шоколадное молоко.
Я скриплю зубами, проходя вдоль витрины.
— Это горячее какао. И они забыли добавить перечную мяту. Я не могу начинать праздничный сезон без неё.
После того, как я обхожу его, он потрошит следующую коробку с плавной грацией хладнокровного убийцы. Я наблюдаю, как он опускает выдвижное лезвие, кладёт нож перпендикулярно краю столешницы, затем рывком открывает коробку, наглядно демонстрируя, как напрягаются мышцы у него под рубашкой.
Это трагедия, что личность, подобная куску угля, наделена таким телом.
— Глаза выше, Габриэлла.
— Я слежу за этим канцелярским ножом.
— Конечно, так и есть.
Мои щеки пылают. Я с силой своего раздражения ставлю праздничные украшения на прилавок и слышу, как одно треснуло.
— Любой, кто знал бы, сколько слэшеров вы прочли, мистер Фрост, следил бы за этим канцелярским ножом.
— Значит, она присматривается не только к моим мускулам, но и к моим личным покупкам в книжном магазине.
— Я… — у меня вырывается разъярённый рык. Но когда я отворачиваюсь от него и замираю, моя ярость тает, потому что я замечаю на столе тарелку с изящным сахарным печеньем. Выполненные в форме, которая является данью уважения каждому зимнему празднику, они сверкают бриллиантово-яркими кристаллами сахара. Наклоняясь, чтобы рассмотреть поближе, я вдыхаю их аромат. Насыщенный, маслянистый, сладкий. Я уже чувствую, как они тают у меня на языке.
— Откуда они взялись?
— Угадай с одного раза, — Джонатан взваливает обе коробки себе на плечи, отчего под его рубашкой появляются ещё более отвлекающие мускулы.