— Я не желаю ворошить дурные воспоминания.

— Больше нет дурных воспоминаний. Северн прогнал их.

Тот глядел на женщин. Теперь он мог представить, как будет выглядеть с годами его жена, и остался весьма доволен. Только бы она не превратилась в спокойную особу, как леди Жанет. Нет, ему нужны ее страстность, непредсказуемость, вопли в те моменты, когда она готова его убить. И ему нужны дети от нее.

Северн молил небеса, чтобы они оградили его от встреч с Марджори. Он никогда не признается Гастингс, но однажды чуть не поддался желанию обладать ею. Во вторую ночь, когда привязал жену к злосчастному Эдгару. Но он не пошел к Марджори, заставил себя глядеть на жену, заснувшую рядом с волкодавом, и овладел собою. А потом Гастингс соблазнила его.

Жена, соблазнившая мужа. Вряд ли такое часто случается. А с ним случилось.

— Я знаю! — прервал его мысли крик Харлетт. — Мама не желает оставлять свой сад.

— Но мы хотим, чтобы она оставила, — добавила Марелла, щекоча Триста.

— Да, — подтвердила Матильда, бочком подбираясь к Северну. — Мама все свое время отдает цветам да цветам, а мы хотим, чтобы она отдавала его нам.

Нормандия скрестила руки на груди. Со временем девочка обещала стать настоящей красавицей, и Северн решил, что она будет очень похожа на Гастингс, когда вырастет.

— Мама, я согласна с девочками, — рассудительно сказала Нормандия, и Северн тут же решил, что он полная противоположность Гастингс. — Ты слишком много возишься с цветами. Иногда нам кажется, что ты вспоминаешь про нас только зимой. Это нехорошо. Мы обо всем поговорили и решили, что хотели бы вернуться в Оксборо. А наш брат, — она уверенно кивнула на Северна, — согласен, чтобы ты устроила сад во внутреннем дворе Оксборо.

Он ни с чем подобным не соглашался, однако без колебаний подтвердил:

— Да, миледи. Ваши цветы придутся по душе и Гастингс, ей предстоит еще многое перенять от вас. Мне кажется, ее водосбор выглядит довольно чахлым, а люпин не идет ни в какое сравнение с вашим.

Леди Жанет по очереди взглянула на дочерей и обратилась к Гастингс:

— В Оксборо хозяйничаешь ты, дочка, боюсь, меня не удовлетворит роль приживалки в твоем доме, а Розовая гавань находилась в полном моем распоряжении почти десять лет. Я привыкла устраивать дела по своему разумению. Я нужна здесь.

Четыре сестры дружно вздохнули и беспомощно посмотрели на Северна и Гастингс.

Компромисс нашли два дня спустя. Леди Жанет согласилась на зиму перебраться с девочками в Оксборо.

— В конце концов зимой мы цветем не хуже, чем летом, в отличие от маминых растений, — утешалась Харлетт. — Зимой она будет принадлежать нам.

— Я не хочу расставаться с Тристом, — пожаловалась Нормандия.

— А как насчет меня? — спросила Гастингс.

— А ты не расстанешься с мужем, — отрезал Северн и добавил, обращаясь к теще:

— Ваше присутствие в Оксборо будет крайне желательным, ведь у Гастингс должен родиться первый ребенок.

Леди Жанет радостно захлопала в ладоши:

— У меня родится внук или внучка, которых не придется называть в честь Вильгельма Завоевателя, его матери или жены.

— Мама, а ведь меня назвали в честь лошади, но я смирилась, — напомнила Марелла. — Отец рассказывал, что Вильгельм всегда ездил на Марелле, когда собирался посетить жену, по словам Вильгельма, запах пота этой лошади напоминал ему о Матильде.

— Странно, — заметила Гастингс. — Ты, наверное, что-то не так поняла.

— Отец говорил, — продолжала Марелла, — что эту кобылу просил у Вильгельма епископ Одо, но тот не захотел с ней расставаться.

— Довольно, — воскликнула леди Жанет. — Меня вполне устроит, если Северн даст обещание не называть сына ни Одо, ни Ральфом, ни Грейсоном.

— Готов в этом поклясться. А ты, жена?

— Я больше склоняюсь к тому, чтобы назвать сына Люпином, а дочку, к примеру, Наперстянкой.

Он схватил ее в охапку и крепко поцеловал, не стесняясь присутствия тещи и четырех девочек.

Беда пришла неожиданно. Один из воинов, крича от боли, схватился за живот и упал с лошади.

В следующие несколько минут то же произошло и с остальными. Последним свалился Гвент, огромное тело беспомощно забилось в конвульсиях.

Не пострадали только Гастингс и Северн. Испуганные лошади ржали, метались, по дороге, вставали на дыбы. Соскочив на землю, Северн бросился к Гвенту:

— Что случилось? Что с тобой?

— Не знаю, — выдавил из себя гигант, бессильно запрокинув голову. Северн закричал от отчаяния.