– А всё же, пошли в подвал. Только сначала поисть надо из квартиры снести. Ты возьми у меня баклажки пятилитровые и наполни их с крана, если там ещё чё-то есть. Понюхай, что бы тухлым вода не пахла.

Запыхаясь, с болезненным видом, но спокойными движениями бабушка дособирала в специально заготовленные на случаи войны старые вещь-мешки и клетчатые баулы провизии. После смерти всех родных, запасов никому не нужной еды осталось в избытке. Следя за новостями, она поняла из своего опыта, что не смотря на то, что стрелять будут за тысячи километров, гречку нужно прятать уже сейчас. Хоть в подвале её было не приготовить, надо было хотя бы спрятать от огня, а там как пойдёт. Перед входом в сырой и тёмный подвал со стабильно ворующимися лапочками, бабушка достала фонарь по типу киношных керосиновых (но этот работал на батарейках). Неся на горбу пять баклажек воды и два мешка с едой, Глеб успевал отмечать как серьёзно бабка готовилась к бомбёжке и голоду. Тут же ему в голову пришла мысль, что без него она бы на это всё не пошла. Просто бы села на кухне и ждала. Кроме того, что ей бы не хватило сил собраться буквально за несколько минут, она бы не захотела что-то предпринимать вообще. Спустя некоторое время прибывания среди пауков, мышей и тараканов и глядя на килограммы еды и литры воды, Глеб сказал.

– Нам же всего этого много будет. Может я хоть пару человек с улицы к нам заберу? Умрут же люди.

Она посмотрела на него тяжёлым взглядом.

– Ну иди, только аккуратней

Выбежав и трясясь от отвращения от паутины и страха улицы, Парень ещё в подъезде услышал наваждение ветра. Открыв железную, однажды выломанную дверь он увидел обычный ураган и тучу, в которой как молнии бесшумно вспыхивали и гасли красные огни. Стена была уже близко, но добежать до открытого места, от куда они ушли было время. Он увидел парня, бежавшего вдоль длинного дома с одной стороны и пламенной стены с другой. Глеб закричал ему, но тот не слышал. Немного поколебавшись, рванулся в след за ним не переставая кричать. Было видно, как этот парень устал и бежал из последних сил без надежды свернуть из ловушки куда попал. Всё же услышав слова «беги сюда», он резко обернулся и загибаясь от боли в груди добежал с значительно большей скоростью к запыхавшемуся Глебу. Огонь был уже в метрах 10. «Не рассчитал.» Совершенно не осязаемый ничем кроме как зрением. Бесшумный и холодный. Не успевая добежать обратно, они вместе быстро решают побежать навстречу огню поскольку вдоль дома деревья, а под ними трава, а за стеной пламени площадь и нет никакой растительности. Удивляясь сговорчивости и решительности друг друга они, закрыв глаза, полетели головой в пламенную стену.

Прыгнув через огонь, Глеб почувствовал как внутри него сгорает что-то важнее мяса. Уклоняясь от медленно падающей огненной листвы, они шагом пошли по пепельной брусчатке к уже бесполезному подвалу. Они находились в самом центре чёрного торнадо, ветер не носил здесь тоны пепла. Бежать было уже незачем. Опасливо оглядываясь, Глеб увидел белую, яркую вспышку. Что-то похожее на быстро летящую птицу или, может, очень странный дрон. Повернувшись в сторону идущего впереди пламени и бегущих от него людей, он неожиданно для себя резко повернулся обратно в сторону птицы. Потребность проверить слишком странное явление буквально одёрнула его от завораживающего вида поступи смерти. Глеб, как ему казалось, привык верить своим глазам, но тут потребовалось время. Он упорно смотрел в небо ожидая что его наваждение растворится, но этого не случилось. Это был человек с крыльями. Он блестел как пласт алюминия в солнечный день, но за стеной пламени был лишь сумрачный мрак. Тянувшись одёрнуть своего спутника одной рукой и указывая на ангела второй, он неожиданно для себя со с космическим ужасом и удивлением воскликнул, медленно поднимая указательный палец уже просто вверх, в небо.

– Темно блять стало. Щас же день только что был. И вихря над нами больше нет…

Над ними был ровный мрак. Абсолютная пустота. Ни облаков, ни солнца, ни звёзд. В нём проснулась астрофобия. Никогда не думал, что он почувствует её наяву, в жизни. Страх перед масштабами Вселенной, сингулярностью, пульсарами и войдами лишь приятно щекотал нервы во снах и за просмотром кино. От этого ужаса не проснуться. Глеб ощутил себя запертым в гробу. Душно, темно и не сбежать. Хотя света больше, чем должно быть от огня. И он более равномерный, как днём. Недоспасённый хотел что-то сказать, но его прервал громкий и совсем близкий звук. За площадью раздался вой, из -за двухэтажек за их спинами замаячили огромные козлиные рога. Синхронно, парни помчались за тем, от чего недавно убегали. Благо то, что огонь уже прошёл бабкин дом и снова рисковать не пришлось. Уже в безопасности, до сознания дошло ощущение что страх нёс его сам. Как бег в детском сне, неограниченный слабым телом, а лишь смелостью фантазии. Только вот отставший и глотающий раскалённый воздух спутник так не считал.

За закрытыми шторами старой кухни просыпалось детские воспоминания о безопасном одеяле. Квартира была слишком низко, чтобы внутрь попали пылевые горящие дьяволы. В ней даже воздух был свежее и прохладнее. Сидя на деревянном скрипящем стуле, Глеб пусто засмотрелся на комнатные растения. Они теперь смотрелись дико и не естественно. Парня, что смог подобрать звали Пётр он был примерно ровесником Глеба. Бабушка, конечно, ругательно обозначился свою обеспокоенность, но его сейчас мучило нечто более важное. Что это было за странное чувство, что в нём могло "гореть". Догадки шли одна за другой и все были ужасающие. Глеб, что для него не канонично, впервые за долгое время захотелось помолиться. Раньше бы он этого прилюдно стыдился. Но аду от предрассудков ни у кого даже углей не осталось. Мягко и тихо заговорил Пётр:

– Уже поздно и явно бессмысленно что-то просить. Мягко говоря, нам прямо и открыто заявили, что мы – брак.
– он понизил голос- Либо это испытание.

Тут Глеб с оттенком надежды попросил рассказать поподробнее. Что-то его зацепило в этих словах. И несколько помолчав, спасённый начал делиться своими, видимо, сильно заранее структурированными мыслями.

– Ну если верить, что Бог в понимании "Абсолют" (абстрактный и единый) избрал "своим" народом евреев и там же… появил Господа… в общем понятно почему их всю историю гнобили убивали и унижали. Такова "Божия любовь".
– он развёл руками». Переживая все эти испытания народ становился сильнее. Вот лично я не знаю ни одного еврея алкаша или наркомана, ни одного маньяка. Замучил их. Да даже фраза "бедный еврей" звучит как название тупой комедии. Ну, а зачем это всё ты, наверное, понимаешь. Не для довольствия в жизни, а для счастья, которое грубо говоря является ключом от душевного спокойствия. От состояния рая. От ворот сгоревших садов в общем. Очевидно, нам всем выпал шанс получить этот ключ. Пусть мир за окном ещё больше стал похож на ад.

Он замолчал, с закрытыми глазами попивая простую воду. Кипятить чай на углях цивилизации немножко дико и опасно, тока нет. А вить пить на кухне под разговор что-то нужно. Глеб, двумя пальцами отодвинул штору. За окном был лишь мёртвый мир, осыпаемый тлеющим пеплом, что прожигал трупы людей и зверей… и вид на горящие в дали многоэтажки. Возникла подавляемая подсознанием мысль о том, что сидеть на кухне и философствовать – не лучшая идея при чрезвычайных ситуациях. Но сам собой возникает вопрос – а что вообще ещё делать при настолько чрезвычайных ситуациях? В подвале сидеть пока не прокиснешь? Все беды переживали на кухне. Хотя, может в этом и была проблема. Пётр продолжил.

– По сути говоря это апокалипсис. Ну, Армагеддон, очевидно.

У Глеба закружилась голова. Страх и отчаяние наконец окатили его вместе с тошнотой. Пришла паническая атака и впервые в жизни у неё есть объективная причина – реальная угроза близкой смерти и, хуже, ада. Задыхаясь, обращая всё своё внимание на онемевший язык и щеки он с трудом заговорил – Мне нужно успокоиться. В общем смысле. Помоги, что мне для этого сделать? Что поможет?

Конец ознакомительного фрагмента.