Да тут ещё так совпало, что как раз к их приезду государь затеял карнавальные торжества по случаю окончания строительства крепости Адмиралтейства. Были назначены танцы, наполненные играми, беседами и заморскими гостями, на манер первой государевой ассамблеи. А за неимением во дворцах просторных залов, ассамблею было решено устроить на палубе большого, только что отстроенного фрегата, стоявшего ещё на стапелях на берегу. Девушки, обрадованные таким совпадением с нетерпением стали готовится к приезду братьев, и, разумеется, к танцам. Иринка в предвкушении праздника и предстоящей встречи, поделилась своими впечатлениями с матерью.

– Мама, ты не представляешь, как я счастлива, что ты рядом со мной, что мы вместе. Да ещё этот карнавал, это нечто невообразимое, ты поможешь мне собраться? – спросила она, весело кружась перед ней в танце.

– Конечно же, милая, конечно… – радостно и с готовностью ответила, очень истосковавшаяся по общению с дочерью Еремея. Она смотрела на Иринку, и сердце её наполнялось жизнью. Ведь самое главное для матери, видеть своё дитя здоровым и счастливым. Но обретя одну дочь, Еремея ни на минуту не забывала о второй. Видя как хороша Ирина, она беспрестанно представляла себе Елену, не теряя надежды найти её.

А Елена тем временем всё так и трудилась у кабатчика Александра. Он, перебравшись в Санкт-Питер-Бурх имея небольшие сбережения, отстроил себе кое-какой домишко и открыл в нём кабачок. А ум, прозорливость, смекалка и красота, коя не замедлила проявиться у повзрослевшей Елены, сделали кабачок Александра заманчивым и привлекательным местом в городе. Благодаря Елене кабачок выглядел ухоженным и манящим, что обеспечивало высокую посещаемость.

Народ приходил вполне достойный, и это принесло заведению известность в кругах близких к государю. А потому некоторые высокопоставленные люди из военного и морского ведомства частенько заглядывали в него выпить кружку – другую крепкого напитка да между делом обсудить насущные дела. Были среди них и купцы-негоцианты и с иноземных кораблей кои встречались здесь со своими партнёрами и подельниками для торговых бесед.

И так уж случилось, что в ту самую пору в город добрался и граф Никодим. И первое что он решил сделать, это оглядеться. И не передохнув с дороги ни секунды, сказалась солдатская закалка, отправился осматривать город в надежде встретить государя, а может сразу и Еремею. Обойдя вдоль и поперёк центр строящейся столицы, и не встретив никого, хоть мало-мальски знакомого, Никодим подумал о передыхе.

– Надо бы перекусить… – вздохнул он и пошарил в котомке. А ничего там не найдя, оказалось все припасы закончились, направился в ближайший кабак, авось накормят. Открыв дверь, он сразу наткнулся на хозяина, тот, увидев перед собой запылённого с дороги солдата, недовольно спросил.

– Ты что служивый,… может что перепутал?… не туда зашёл… – и преградил ему путь.

– Да я это,… хотел поесть,… ну да ладно,… уж вижу, не ко двору,… так может хоть водицы испить, дадите… – не желая никакой свары, скромно отступив, попросил Никодим.

– Это можно,… почему нет,… Лена принеси, пожалуйста, солдатику попить!… – крикнул хозяин девушке сидящей в глубине полупустого кабачка.

– Хорошо Саша, сейчас принесу!… – звонким голоском ответила она и пошла на кухню. Что-то ёкнуло в душе графа, чем-то знакомым родным повеяло от этого голоска. Комок подкатил к его пересохшему горлу, сердце захолонуло, и он зашатался. Хозяин не обратив внимания на изменение в поведение солдата, по-прежнему стоял рядом. И вдруг как по волшебству перед графом появилась тоненькая девочка с белокурой косой до пояса и с изумрудного цвета глазами, которые показались ему так знакомыми. Она протянула кружку с морсом и мило улыбнулась.

– Пожалуйста, пейте… свежая только что из погреба… – сказала она, и всё вмиг перевернулось в сознании Никодима. Перед ним стояла его Еремея, та прежняя, молоденькая светловолосая девушка, что он встретил много лет назад в Преображенском. Одно лицо, один голос. Ноги подвели старого солдата, и он, не совладав с волнением, охватившим его, не удержался и опустился на пол, облокотившись на косяк двери.

– Еремея… – неотрывно смотря на девушку, еле слышно прошептал он, пересохшими губами.

– Я не Еремея,… меня зовут Лена… – помогая ему подняться, поправила его Елена, – Саша,… ну ты что не видишь,… человек устал, падает, помоги ему… – добавила она, обращаясь уже к хозяину.

– Ну, хорошо, хорошо… – пробурчал Александр и взялся помогать. Никодима усадили за ближайший столик. Елена сразу поставила перед ним кружку с морсом и уже собиралась отойти, как он, быстро совладав с собой, тихо произнёс.

– Всё верно… ты не Еремея,… Еремея твоя мать… – прошептал он, а для Елены его чуть слышный шёпот прозвучал словно выстрел.

– Что?! Что ты сказал?… Я не поняла?… – остановилась она и с серьёзным видом посмотрела на него.

– Я сказал,… Еремея – это имя твоей матери,… а ты на неё очень похожа… -

– Да ты-то солдат, откуда знаешь!? – не дав ему договорить, нервно спросила Елена.

– Потому, что я твой отец,… я граф Кондаков, а ты моя дочь… – сказал Никодим, и как отрезал.

– Ты что ополоумел служивый,… какой ты граф?! – воскликнул Александр, и уже было засобирался вытолкнуть Никодима из кабачка.