Поэтому сажусь. Беру хлеб с сыром…

Мы сидим за барной стойкой. По разные стороны. Он смотрит в стену, которая за моей спиной. Я - в стену за его спиной.

Медленно жуя, листаю по экрану, выбирая приложение такси. Хреново мне… Не хочу за руль.

– Я отвезу, - опять через силу, низким хриплым голосом.

Между нами происходит немой диалог взглядами:

“Я не хочу с тобой ехать!”

“Я тоже с тобой не хочу! Но мы поедем. Вместе.”.

– Тогда, поехали. Я поела.

Кладу на чашку откусанный бутерброд.

Двигает ко мне свою кружку с чаем.

– Запей.

Мы раньше всегда так… Таскали друг у друга…

Я смотрю на эту кружку и меня ломает. И на моем лице все читаемо!

Отодвигаю её обратно.

– Тоже на нее презерватив надеть?
– цедит он, лицо дёргается гримасой ярости.

– А мне даже, знаешь, интересно теперь, ты этим презервативом вчера кого защищал? Меня от себя или себя от меня? Ну в свете моего “романа с начальником”.

– Я защищал твоё желание не иметь детей, - чеканит равнодушно.

Но Зольников не умеет равнодушно. Обижен до глубины души. Это тоже легко читается на его лице.

– Ну и что тогда ты делаешь здесь? Тебе двоих пообещали, вперёд…

Встаю из за стола.

– А я не хочу теперь. Ни двух, ни одного.

Обгоняет меня, обуваясь у дверей.

Мы спускаемся в лифте. Вдвоем. Принципиально не глядя друг другу в глаза.

И также едем до службы. Словно отмороженные.

Паркуется криво загораживая проезд на парковку, чтобы сразу развернуться. Блокирует двери.

Чуть разворачивается своими широкими плечами, смотрит мне в глаза тяжёлым взглядом. Я знаю, что он требует…

– Нет… Я не хочу.

Ловит ладонью меня за шею сзади, кистью сгребает волосы у меня на затылке.

– Ау!
– от неожиданности вскрикиваю я.

Больно, блять!

Притягивает к себе, целует в губы.

– А я “свой”, ясно? Даже если между нами полный пиздец. Я всё равно “свой”.

Отпускает…

Я фрустрированно смотрю в окно, полностью теряя “направление движения”: что теперь делать? Главное, зачем?

Мне просто хочется сидеть с ним в этой машине. И чтобы не было “вчера” и “завтра”.

Положить голову ему на плечо и сидеть.

Вздрагиваю от сигнала клаксона.

Ах, да… Мансуров. Мы мешаем Вам проехать, товарищ майор?

Они смотрят друг другу в глаза через лобовухи.

Алишер пытливо склоняет голову, рассматривая нас как насекомых в аквариуме.

Чувствую, как рвёт изнутри Ивана. Пальцы сжимающие руль белеют. Стоять! Не надо давать ему повод.

Я ведь тоже “своя” все ещё. И Алишер - это внешняя угроза. Когда она есть, я не могу быть на другой стороне. Я всегда буду на стороне Зольникова.

Пошел ты, Мансуров! Ты на наших костях не спляшешь. Даже если мы “в мясо”, ты не узнаешь об этом, и не насладишься.

Сжимая ворот куртки Ивана, тяну его к себе, впечатываюсь губами в небритую щеку.

Майор сигналит ещё раз, напоминая, что мы загородили проезд.

Иван выходит, открывает мне дверь. Я вкладываю свою руку в его. Это непросто… Очень непросто!

– Позвони… Я заберу, - сухо.

Киваю.

– Капитан Зольников?
– подходит служба охраны сзади к нему.

– Я, - разворачивается он.

– Вы задержаны. Пройдёмте.

Удивлённо застываем, переглядываемся.

– А какие обвинения?

– Распоряжение сверху… Пройдёмте.

Уводят Ивана.

Шокированно смотрю ему в след. Бросив тачку, ко мне подходит Мансуров.

– Интересное кино, да?

– Вы обещали не трогать Ивана, если я играю по правилам!
– с яростью поворачиваюсь к нему.

– А это не мое распоряжение…

Глава 16 - Жертвоприношение

Скинув смс Сергею, жду какие-то пояснения по ситуации. Если не Мансуров, то кто?..

Шнур на руке мне трёт. Поправлю, прокручивая. Тактильно ловлю ощущение, как натягивается этот шнур, когда намотан на пальцы и дергаешь его в стороны, превращая в смертельную струну.

Алишер обходит меня так, словно удав обвивает. Неспеша… Смотрит со спины в мой монитор.

– Волнуешься?

– Вы что-то хотели?

Выдержка моя трещит по швам.

– Да. Я хотел… жертвоприношение… - шепчет он мне в ухо.
– Принеси мне в жертву кое-что очень ценное. И я удовлетворюсь… Скажем, на пару-тройку недель.