— Что это? — Илонна сильно сжала руку Дилля.

— Похоже на свет Единого, — сказал он. — Помнишь, в церкви во время венчания? Неужели он внял молитвам?

— Скорее всего, — буркнул стоящий рядом гроссмейстер. — Давно мог бы вмешаться, а не доводить до крайностей.

Дилль изумлённо посмотрел на Адельядо — тот говорил о Едином, словно об обычном мастере-врачевателе.

Золотой свет вспыхнул и погас. Все тотчас обернулись. Дилль увидел архиепископа, лежавшего без сознания, Линду, держащую руку короля, и… он даже вздрогнул. Юловар пришёл в сознание и невыразимым взглядом смотрел на свою королеву. Он по-прежнему был истощён, Единый не придал его мышцам силу и упругость, но Диллю было понятно, что с этого мгновенья неведомая некромаговская зараза перестала убивать Юловара. Король еле заметно сжал руку Линды и тихо сказал:

— Я не мог говорить, но всё слышал. Я люблю тебя больше жизни.

Слёзы катились из прекрасных глаз Линды, они только молча кивнула и рухнула на колени, вознося благодарственную молитву Единому.

— Так, мы все здесь лишние! — громко сказал гроссмейстер. — Мернаэль, помоги мне поднять Одборга. Вальдени, тащи отсюда Мейса. Дилль, Илонна — на вас врачеватели. Господа монахи, немедленно освободите помещение.

Монахи, принявшиеся было опять молиться, с негодованием посмотрели на раскомандовавшегося гроссмейстера, но подчинились. Гвардейцы, охранявшие вход, и несколько придворных, которых не пустили внутрь, с удивлением смотрели на выходящую толпу. Один из стражей с беспокойством спросил:

— Что случилось? Уж не…

— Не беспокойся, гвардеец, — пропыхтел Адельядо. — Единый внял молитвам архиепископа Одборгского и королевы Белинды и вернул королю разум и жизнь. Его Величество отныне вне опасности.

— Слава Единому! — прошелестело среди придворных. — Король выздоровел!

— Так, солдаты, ну-ка, несите его святейшество в какие-нибудь приличные покои. Мы с Мернаэлем слишком стары, чтобы таскать его на себе.

Передав на руки гвардейцам бесчувственного архиепископа, Адельядо с облегчением вздохнул и сказал:

— Ну вот, жизнь короля вне опасности, лич уничтожен, теперь можно подумать и о том, как выиграть войну.

— Ты не забыл, что Тирогис уже осаждён тилисцами? — саркастично спросил Мернаэль. — А мироттийцы на подходе.

— Я прекрасно это помню. Поскольку здесь и сейчас мы лишние, предлагаю вернуться в пажеские казармы для обсуждения наших дальнейших планов. Адепты, — Адельядо посмотрел на Дилля и Илонну, — идите за мной, у меня к вам есть несколько вопросов.

— С вашего позволения, мастер, я пока задержусь здесь, — невозмутимо сказал Дилль. — И ещё у меня к вам личная просьба — не могли бы вы распорядиться, чтобы мне выдали невыплаченную стипендию и мои наградные за участие в боях?

— Чего-о? — мастер Мернаэль даже головой потряс, надеясь, что ослышался. — Ты соображаешь, что говоришь, адепт?

— Мне нужно отдать сто золотых оксов лекарю, который ухаживает за Гунвальдом, — спокойно пояснил Дилль. — И, если уж Его Величество теперь не отправится в клоаку, а наши врачеватели обессилели, я бы хотел отнести вниз каршарца. Не думаю, что муары откажут ему в помощи.

Мастер Мернаэль начал набирать дыхания для резкой отповеди нахальному адепту, но гроссмейстер только согласно кивнул.

— Хорошо, я распоряжусь насчёт золота. Когда вернёшься… — Адельядо посмотрел на Илонну и поправился: — Когда вернётесь, расскажете, как всё прошло. Мы вас ждём в столовом зале пажеских казарм.

Дилль тоже посмотрел на Илонну.

— Ты пойдёшь?

— И ты ещё спрашиваешь?

— Тогда будем ждать, когда выйдет королева и распорядится насчёт носильщиков. Гунвальд далеко не пёрышко, и носильщики понадобятся самые сильные.

Стены Тригорода горели, но пока оставались неприступными. Гномские огневики методично и не торопясь посылали огненные заряды: стреляли и залпами, и поодиночке. Арбалеты подземельцев превосходили по дальности оружие защитников города, чем гномы успешно пользовались. То и дело между защитными зубцами крепостной стены вспыхивали ослепительные взрывы, убивавшие и калечащие солдат и разрушавшие деревянные навесы. Иные огненные заряды перелетали стену и приземлялись внутри города, но большого вреда не приносили — все постройки, что стояли поблизости к стене, уже сгорели.

Рохмиро с перебинтованной левой рукой и плечом глядел сквозь бойницу на яркие росчерки, летящие к городу. Гномы никуда не торопились. Коротышки-огневики, когда ими не руководили командиры, устраивали соревнования — кто точнее выстрелит, или кто дальше забросит огненный заряд. А гномские пехотинцы ни разу не сунулись штурмовать Тригород, и с самого начала осады только и делали, что пили своё крепкое гномское пойло, жарили украденных коров и овец да устраивали поединки на топорах.

Стоящий рядом с Рохмиро солдат из бывшего Аркенирского полка крепко выругался, когда неподалёку в каменную кладку ударил огненный заряд. Отколотое каменное крошево полетело во все стороны, один из кусочков царапнул солдата по щеке.