Давайте условно введем особый термин для того вампира, который крадет чужое сознательно, из крайнего эгоизма или из лени. Иному и вправду проще украсть, чем создать, наработать. Для определения такого типа людей и вводим термин “злостный вампир”.

Такой вампир обычно цепляет человека за страх. Мы-то часто забываем, что страх – он не ограждает от опасности. Страх, что ты смешон, что старишься, что с тобой обойдутся так же плохо, как и в предыдущий раз… Страх, что на тебе клеймо жертвы… А что, если на тебе и взаправду клеймо жертвы? Иначе отчего же они, вампирчики, так за тобой гужом и ходят? Чуют, где дармовая и легко отдаваемая энергия…

Чаще всего именно страх, вибрируя в биополе человека, и притягивает вампира. Уж что-что, а на эти вибрации он натаскан!

Мой друг рассказал случай. Будучи как-то раз проездом в Средней Азии, бродил с фотоаппаратом по восточному базару и что-то фотографировал. Вдруг к нему подошли несколько человек и взяли в плотное кольцо. Начали настойчиво расспрашивать, что он здесь делает, зачем фотографирует? Друг вспомнил, что знакомые называли этот городишко центром бандитизма и перевалочной базой для наркотиков, что почти все мужчины городка ходят днем и ночью с оружием, – и его охватила паника. Ее нагнетали непрошенные назойливые собеседники, которые ничего конкретного не говорили, а все, по восточному обычаю, словно пробуя его на прочность, то угрожали, то на что-то намекали, всячески ходили вокруг да около. В конце концов, он вполне благополучно выбрался оттуда и долгое время никак не мог понять, чего от него хотели те незнакомцы, и отчего его охватил панический страх.

Проанализировав эту ситуацию теперь, можно определенно сказать, что человеком уже до прихода на базар владел страх, в подсознании сидели образы и рассказы знакомых, хотя сам человек еще не осознавал этого. Т.е, им владел собственный внутренний вампир, сущность, паразитирующая на некоторых человеческих эмоциях.

Этот-то страх и привлек внешних вампиров.

Зато потом, в другой ситуации, будучи в горах, и сорвавшись со скалы, тот же человек, когда повис на краю пропасти, совершенно хладнокровно вспомнил все, что слышал и видел о подобных ситуациях. Он смог тогда собраться с духом и выбрался наверх. Отсутствие страха и хладнокровие спасли ему жизнь.

Любого вампирчика можно и нужно рассматривать как учителя. Значит, ты был где-то, в чем-то несовершенен, “небезупречен”, и этот вампир или, говоря словами Кастанеды, – тиран, – послан тебе свыше для шлифовки твоего недостатка, за который можно уцепиться. Такой учитель делает тебя более стойким, крепким, приближает к осознанию, т.е. к тому процессу, который как раз-то и открывает дверь во “внутренний мир”, дает ключ к свободе.

Если у человека есть какие-то иллюзии, – вампир лишает их, и тем он полезен. И когда – то один вампир, то другой – бьют по больному месту, – причем, по одному и тому же, – это означает, что и сам донор, имея это слабое место, имеет от этого какую-то выгоду, иначе давно должен был “закрыть” его, это беззащитное место. Значит, ему не хочется расставаться со своей болью. Ведь уже с первого раза, с первого удара можно было сделать для себя какие-то выводы. И как можно вампиру опять поймать тебя врасплох? Ведь это с тобой уже было. Но, к сожалению, человек запоминает это на умственном уровне, не перестраивая при этом свою энергетику. Не задействует до конца свой инстинкт самосохранения. А интеллект – он запоминает лишь внешнюю ситуацию. Вероятно, слабое место иного, постоянно атакуемого донора, – это избыток энергии, которой он не всегда может правильно распорядиться.

…Эта женщина ползала по цветникам и клумбам парка и собирала пустые бутылки, затем шла сдавать их. Остальные члены симпозиума по проблемам переводов, сидели на веранде кафе, расположенного в этом парке и с жалостью наблюдали за ней. Она была таким же участником симпозиума переводчиков, как и остальные. Агата (так звали эту женщину) часто рассказывала всем, что она очень больна, недавно перенесла операцию. Муж пьет, бьет ее. Недавно Агата потеряла работу. Теперь вот, приехав на симпозиум, собирает бутылки вокруг, потому что у нее мало денег, не хватает на карманные расходы.

Многие сочувствовали Агате, приглашали за свой столик, угощали, дарили вещи, давали деньги. Ее земляки, которые немного лучше знали Агату, только крутили пальцем у виска, и шептали, словно оправдываясь перед остальными слушателями симпозиума за свою землячку: “У нее не все дома…”.

Все участники симпозиума были в равных условиях. Питание для них было бесплатным, проживание – тоже. К тому же все они получили небольшую стипендию: на транспорт и прочие непредвиденные мелкие расходы. Так что денег всем хватало, никто голодным не ходил. На тех же условиях находилась и Агата. И, тем не менее, каждый день сцена сбора бутылок в парке повторялась. После обеда, когда все отдыхали на веранде кафе, – Агата на глазах у десятков зрителей шла собирать по кустам пустые бутылки. После чего очередному “сочувствующему” в сотый раз рассказывала о своих многочисленных несчастьях.

Тем же, кому удалось ближе познакомиться с Агатой – открывалась другая истина о ее жизни. Агата действительно не имела работы. Но искать новую не спешила под любыми предлогами. Гораздо проще жаловаться на жизнь знакомым, особенно из более богатых стран, и в результате получать от них посылки и денежные переводы.

Муж ее работал в трех местах, чтобы прокормить жену и двух детей. Он так уставал к вечеру, что ему было не до пьянок, а лишь бы поесть и поскорее добраться до постели. Агата упорно выставляла перед ним на ужин бутылку с водкой, особенно, когда приходили в гости ее знакомые, которым она жаловалась на пьянство и буйство мужа. Но этот вышеупомянутый муж лишь тоскливо смотрел на бутылку усталым взглядом и привычно довольствовался позавчерашним супом. Агата готовить и работать по дому также не любила.

Агату можно назвать “ласковым вампиром”. Она не принадлежала к той категории злостных вампиров, которые получают чужую энергию с помощью агрессии или скандала. Это – тип “несчастного” вампира, склонного “работать” через жалость, сочувствие. Ее трудно спутать с действительно несчастными, требующими сочувствия людьми потому, что она склонна только брать, давать – не ее стихия. В действительности же, именно ее муж заслуживал сочувствия. Чувствовалось, что он – на последней стадии физического и психического истощения, в то время, как Агате, при ближайшем рассмотрении, – сил было не занимать.