— Меня, в общем — то, все устраивает. И если я по — прежнему привлекаю тебя как женщина, то отказываться от наших отношений не стану. Макс, ты проверенный. Тут я без претензий. Ты никогда не требуешь от меня сверх того, что есть. И искать кого — то еще — только зря тратить время, которого у меня и так не слишком много, — Камилла посмотрела на меня, явно ожидая какой — то реакции.

Но я был настолько потрясен услышанным, что не понимал, чего она от меня хочет. И она, видимо, решив прояснить все окончательно, добавила:

— Ау, Максим! — Мила щелкает пальцами перед моим лицом для привлечения внимания. — Между нами только секс, так ведь? Я права?

Я в ауте от сложившейся ситуации. Меня трясет от злости, и руки по бокам своевольно сжимаются в кулаки.

— Да, просто секс, — досада и раздражение во мне снова стали идти по нарастающей.

— Отлично. Хотя меня, если честно, больше устроит, если мы просто будем встречаться, а потом сразу разбегаться. В последнее время нагрузки еще больше, я многое не успеваю, — она внимательно посмотрела на меня, и я согласно кивнул:

— Да, Камилла, ты замечательно расставила все приоритеты по своим местам. Я с тобой полностью согласен. И если ты не хочешь тратить время на общение со мной, пусть так и будет, — в моей голове отчаянно закрутились шестеренки в поисках хоть какого — нибудь условия для отстаивания собственных границ. — Единственное, давай встречаться у меня. Мне так будет удобнее.

— Знаешь, и мне, в принципе, тоже такой вариант больше подходит.

Я вскочил с кровати и натянул боксеры, отвернувшись от Камиллы. Про удобство встреч я сморозил полную ерунду. Ситуация завладела мной, а я этого даже не заметил. Но желание сказать хоть что — то, сделать вид, что и я что — то решаю, преобладало над разумом. И ее равнодушное согласие выносило мне мозг и играло на нервах. Так, Макс, сделай одолжение, возьми себя в руки! У меня уже нервы ни к черту, надо перестать изводить себя и придумать, как исправить сложившуюся ситуацию…

— Я в туалет, — ушел в уборную. Чувствую себя как рождественский гусь: и румяный, и весь в яблоках, но в духовке. В ванной я умылся холодной водой и посмотрел на себя в зеркало. Меня потряхивало от негодования. Но я не хотел… Да и теперь уже не мог проявлять какие — то чувства в присутствии этой новой Камиллы. Я попробовал собственное лекарство — оно почему-то оказалось горьким. Так, ладно. Я сейчас не в той форме, чтобы отступать от своих решений и сдавать позиции… Надо выдохнуть, ведь таковы правила игры, в которую мы играем…

Вот только я слишком хорошо помнила, как прижимала сжатую в кулак ладонь… Как шептала, уговаривая саму себя:

— Еще чуть — чуть. Сейчас он уйдет…

Потом, накинув халат, собрала его вещи. Сложила все на стул, а не в шкаф.

Вернувшись и увидев аккуратную стопку, Макс все правильно понял. Ему здесь больше не предлагали остаться:

— Камил, я…

— Не надо! — я поднимаю руку, другой все еще прижимая простыню к своему телу. У меня провода оголились, не хотелось бы их закоротить… Не могу видеть и слышать этого человека прямо сейчас. Ситуация завладевает мной, и я не хочу, чтобы Макс заметил это.

О, боже! Этому мерзавцу все же опять удалось добиться от меня того, чему я так старательно противилась — эмоциональной вовлеченности! Его голова опускается, и он смотрит в пол. Я вздохнула с облегчением, когда он наконец начал одеваться.

Отворачиваюсь, не желая на него смотреть. Чувствую, как по лицу текут слезы, и быстро вытираю их. Я не хочу ждать, пока он уйдет, поэтому иду в свою ванную, закрываю за собой дверь, даже не оглядываясь на него. Мягко щелкнув замок двери, я, обессиленно опираясь о нее, съехала вниз. В таком разбитом состоянии прошло несколько минут…

Когда же Максим ушел, я вышла из уборной, заперла за ним входную дверь и вернулась в спальню. Теперь, упав на простыню, все еще хранящую запах его тела, разрыдалась. О да, я отлично умела играть стерву, но это не означало, что мне совсем не больно. Вот только ему об этом знать было незачем.

Я продолжала лежать на кровати обессилевшая, медленно закрывала лицо руками, пытаясь отгородиться и отключиться от внешнего мира, чтобы успокоиться. Но это не помогало. И я вновь позволяла себе плакать. Так много противоречивых чувств, что моими слезами сейчас можно большую форель засолить. Никогда в жизни я не чувствовала себя более одинокой, чем в этот момент. И как я могла так облажаться, доверившись ему?!

Я не могла рыдать в ресторане. Я изображала равнодушие и расчет сейчас. Но знал бы хоть кто — то, как же болело у меня все внутри! Нет, я, как всегда, промолчала. Я уже профессионально умею глотать обиды и делать правдоподобный вид, что все у меня хорошо.

Все, что с таким трудом налаживалось в последний год, пока Максим был рядом… Все разлетелось вдребезги в ресторане, когда я увидела, как он целует другую. Так же, как целовал совсем относительно недавно меня.

А сейчас? Эти осколки разрывают душу и раскалывают меня на мелкие части изнутри. Теперь у меня снова есть возможность. Возможность строить отношения с мужчиной. Не под принуждением, как в первом браке. Не под давлением обстоятельств, как в последующих отношениях с Максом. А по любви. Я должна перестать зависеть от Максима в эмоциональном плане. Все. Его для меня больше не должно существовать. Теперь счастье и реализация моей жизни не имеют к нему никакого отношения. И у меня нет потребности символически присвоить себе его пенис, как он полагает.