Я не хочу, чтобы мне было больно.

Опять же.

Причины просты:

Меня бросил парень, который так и не удосужился узнать меня получше.

Кто хочет быть отвергнутым тем, кто ему нравится?

Кто хочет быть отвергнутым тем, с кем у него был секс?

Мы спали вместе, ничего не понимая, но намерение было ясным: мы оба хотели секса. Мы не искали обязательств. Мы отчаянно искали оргазм.

И нельзя забывать, что я была инициатором в каждом из тех случаев, когда мы с Далласом были близки. Это была моя идея играть в «Правду или вызов». Это была моя идея написать: «ПОЦЕЛУЙ МЕНЯ» над своей промежностью, думая, что это будет весело, а также сведет его с ума.

Это была моя идея встать на колени и сделать ему минет.

Это была моя идея потереться задницей о его член посреди ночи, когда я услышала, что он пошел в туалет, зная, что он снова захочет заняться сексом.

Но кокетливые игры и секс не означают, что он отвечает взаимностью на мои чувства.

Конечно, я ловила его взгляд, когда он думал, что я не замечаю, и да, я чувствовала, как он нюхает мои волосы… и шею… но Даллас Колтер никак не показал, что хочет отношений — настоящих отношений, а не этого фальшивого дерьма, в которое мы сами себя загнали.

Что за бардак.

Такая чертова неразбериха.

Как мы сюда попали, и как…

…нам выбраться?

Даллас

«Когда кто-то говорит, что вы не можете что-то сделать, сделайте это дважды и сфотографируйте».

— Элиас Коэн

Папарацци разбили лагерь перед моим домом.

К счастью для меня и к несчастью для этих засранцев снаружи, у меня есть черный ход, и я не боюсь им воспользоваться.

Надев все черное и бейсболку, я протискиваюсь через дверной проем и спускаюсь на задний двор, пробираясь по траве к отдельному гаражу, где дал указание такси забрать меня.

Бросаю рюкзак на заднее сиденье, прежде чем забраться внутрь, и киваю чуваку за рулем, когда пристегиваюсь.

— Привет.

Он поправляет зеркало заднего вида и оглядывается на меня.

— Даллас?

— Да.

Он колеблется, прежде чем тронуться с места, и я чуть не закатываю глаза.

— Извини, что заставил тебя забрать меня отсюда. Перед входом просто катастрофа.

Парень кивает, сворачивая направо на дорогу в конце переулка.

— Нет проблем. Здесь темновато, а все остальное тоже самое.

Это правда, что в этом районе не так много уличных фонарей, так как он в основном жилой, и кто хочет, чтобы свет ослеплял их ночью, когда они пытаются заснуть.

С другой стороны, это довольно неудобно, если вы пытаетесь безопасно дойти от одного места до другого в темноте, о чем я не задумываюсь, потому что я не женщина, хотя и на парней, как известно, нападают.

Втиснутый в заднюю часть «Ниссана» этого парня, мои ноги неловко подогнуты всю дорогу до квартиры Райан. Я растягиваюсь на обочине, когда чувак высаживает меня, наклоняюсь то в одну, то в другую сторону, и замечаю небольшую группу людей, столпившихся во дворе.

— Черт.

Еще фотографы.

Какого черта они вообще здесь делают?

Пытаются разглядеть мою девушку, вот что.

Натягиваю капюшон толстовки на голову, нахлобучиваю кепку и перекидываю рюкзак через плечо, а затем иду, наклонив голову вперед.

Они едва замечают меня, пока я не подхожу к двери, их крики заглушаются, когда я захлопываю ее за собой и топаю по коридору в кроссовках.

Райан не знает о моем приходе, и я надеюсь, что она дома. Было бы паршиво, если ее нет, мне пришлось бы вернуться на улицу и сесть в машину, отбиваться от кровожадных фотографов.

Я дважды стучу в ее дверь.

Ничего.

Стучу снова.

— Райан? Это я.

Вдруг она дома, но просто не отвечает, потому что не хочет открывать дверь репортеру…

— Даллас.

Несколько дверей в коридоре открываются, и я вздыхаю в потолок.

— Вот же хрень, — бормочу я, когда дверь Райан тоже открывается.

— Привет. — Она открывает дверь до конца и приглашает меня войти, отступая в сторону, чтобы дать мне место.

Когда я оказываюсь внутри, мы стоим и смотрим друг на друга, как будто не виделись несколько дней, потому что на самом деле это не так.

— Ты не пришла сегодня на занятия, — обвиняю я, ставя рюкзак на кухне и кладя руки на бедра.