Мысленно я раз за разом проигрываю в голове действия Тай, пошагово представляя, как она вынимает емкость для мусора из робота мусорщика и запихивает внутрь «чичжу» — медленного робота-шагохода, как крепит и активирует киберпаразита, перехватывающего управление на себя. Представляю, как после закрытия музея, уборщик едет по его залам и комнатам в алмазный зал, останавливается между двумя кадками с пальмами — единственном месте, не простреливаемом видеосенсорами. Представляю, как активируется «чичжу», выбираясь из нутра уборщика, и как уборщик едет дальше.

После того, как уборщик покидает алмазную комнату, видеосенсоры начинают фиксировать данные, непрерывно сравнивая картинку с тремя тысячами предыдущих кадров относительно текущего, а шагоход-«чичжу» начинает своё движение к лотку с драгоценными камнями, в центре которого расположилось «Небесное Око».

Я мысленно проигрываю то, как манипуляторы хватаются за лоток, то, как вместе с лотком шагоход возвращается на исходную позицию между кадками и, съёжившись, замирает в ожидании робота-уборщика, который, как и положено по расписанию, вернется в алмазную комнату перед открытием, чтобы ещё раз отполировать и без того до блеска начищенный пол.

Он остановится между цветочными кадками, «чичжу» заберется внутрь и робот-уборщик, ведомый киберпаразитом, как ни в чём не бывало, вернется на исходную позицию — в подсобное помещение, где его встретит Тай.

Мы с Нилинь лежим в кровати, в ожидании вестей. Но они будут только утром, а время тянется, провисая, словно выплюнутая кем-то жвачка, на которую ты наступил в жаркий день. И вдруг ночное шоу на настенном десктопе прерывается выпуском новостей. Точнее, всего одной новости. Такой новости, от которой в районе желудка образуется ледяной комок.

Люфанчже, принятая в качестве обслуживающего персонала в национальный музей, обнаружена мертвой на рабочем месте. При ней обнаружена сумка, в которой находился электронный рекодер и трансформируемый робот-шагоход. По предварительным данным, снятым с рекодера, выяснилось, что он должен был перекодировать маршрут одного из роботов-уборщиков. С какой целью — пока неизвестно. Предназначение робота-шагохода выясняется. Предполагается, что люфанчже планировали террористический акт, но взрывчатка пока нигде не обнаружена. Музей временно закрывается для посетителей до тех пор, пока специалисты не убедятся в том, что посетителям ничего не угрожает. Причиной смерти изгоя стало отравление миксом фармацевтических веществ. Диктор обещает телезрителям держать их в курсе событий и шоу, как ни в чём не бывало, продолжается.

— Я подменила ей капсулы, — буднично говорит Нилинь.

В моей голове ещё бушует вихрь из обрывков новостных фраз, поэтому я не сразу понимаю, о чем она.

— Какие какпсулы? Кому подменила?

— Я заменила капсулы в её флаконе, — безэмоционально объясняет Нилинь.

Мне нужно несколько секунд, чтобы сопоставить то, что говорилось в экстренном выпуске новостей, с её словами. А потом я спрашиваю, стараясь говорить так, чтобы голос не дрожал:

— Зачем?

— От тебя пахло чужой любовью, — пожимает плечами Нилинь.

Спустя пару часов, когда кричать друг на друга не остаётся сил ни у меня, ни у неё, когда слезы выплаканы, а успокоительное выпито, некоторые «i», наконец, обзаводятся точками.

— Нам нужен был третий. И это должен был быть люф, — объясняет Нилинь отрешенно. — Но не привлекать же на такое серьёзное дело человека со стороны. И поэтому я договорилась с Тай.

— Так ты её знала? — изумляюсь я.

Нилинь усмехается.

— Давно. Поэтому и позвала, — говорит она. — Нашла в коллекторах и позвала. Тай не всегда была люфанчже. Её лишили статуса гражданина после того, как она попалась на воровстве капсул. Я просила её прекратить или хотя бы вести себя осмотрительнее, но Тай только смеялась и говорила, что всем насрать и никто не ведет учет веществ. Я оказалась права и в один прекрасный день она попалась.

— Неожиданный поворот, — говорю я, чтобы хоть что-то сказать.

Нилинь молчит какое-то время. А потом всё-таки продолжает:

— Возможно, я повела себя с ней не так, как следовало бы. Возможно, стоило ей как-то помогать, поддерживать. Но ты же знаешь, как общество относится к тем, кто водит дружбу с люфами.

— На тебя косятся, — киваю я. — Тебя сторонятся.

— Да, именно так, — соглашается Нилинь. — Общаясь с изгоем, ты и сам становишься немного изгоем. Почему-то считается, что связавшиеся с люфанчже, сами на полпути к их статусу. Как будто это заразно. Тай тоже понимала это и приложила все усилия к тому, чтобы порвать со мной. Ты же знаешь, для люфа это не такая уж и проблема — затеряться в коллекторах.

— Зачем было убивать? Да, так сложились обстоятельства, да, ты не могла помочь ей, потому что боялась. Но ведь сейчас появился шанс всё исправить. Она ведь была когда-то твоей подругой.

— Не просто подругой, — поправляет Нилинь. — Она потому и согласилась, когда я нашла её. Это была та самая ночь, когда мы с тобой пришли к выводу, что для реализации плана нам понадобится кто-то третий, кого возьмут на обслуживание роботов-уборщиков. Мы с тобой всю ночь трахались, а утром я побежала не на работу. Я побежала искать её и нашла. Понимаешь, всё совпало. Тай сказала, что не держит на меня зла, что прекрасно всё понимает и сама не знает, как поступила бы, если бы люфанчже стала я. Она согласилась на роль третьего участника нашей аферы. Сказала, ради того, что было между нами раньше, сделает всё, и не будет подавать вида, что мы с ней знакомы, несмотря на то, что от меня теперь пахнет чужой любовью.