Пляж был немноголюдным для субботы. Слева сидела семья с четырьмя маленькими детьми, все искали тени под синим брезентом, разбитым между двумя столбами. Рассеянные рыбаки бродили по берегу, их снасти утопали в песке до того, как вода успевала очистить их. Дальше по побережью группа школьников из средней школы, которых Эврика как-то видела в церкви, бросали водоросли друг в друга. Она видела, что вода близнецам доходила до лодыжек, напомнив себе, что остров Марш накатывает более крупные волны залива в бухту в четырех милях отсюда.

Брукс передал ей влажный стакан с колой из корзины для пикника. Для парня, у Брукса странным образом хорошо получалось упаковывать продукты для пикника. В корзинке всегда было разнообразие фастфуда и здоровой еды: чипсов, печенья и яблок, бутербродов с индейкой и холодных напитков. Рот Эврики увлажнилась при виде пластикового контейнера с остатками пряных тушеных креветок на диком рисе его мамы Эйлин. Она сделала большой глоток газировки и откинулась назад на локти, поставив холодный стакан между голых ног. Вдали на востоке проплывал парусник, чьи паруса сливались с низкими облаками на воде.

— Мне нужно прокатить тебя, — сказал Брукс, — пока погода не поменялась. — Брукс был отличным мореходом, в отличие от Эврики, которая никогда не могла вспомнить в какую сторону поворачивать рычаги. Это было первое лето, когда ему разрешили одному брать друзей на лодку. Однажды она плавала с ним в мае и после планировала делать это каждые выходные, но случилась авария. Она работала над тем, чтобы снова привыкнуть находиться у воды. Ее все еще посещали кошмары, в которых она тонула по середине самого темного, самого дикого океана в тысячах милях от берега.

— Может быть на следующих выходных? — проговорил Брукс.

Она не могла вечно сторониться океана. Он был такой же ее частью, как и бег.

— В следующий раз мы можем оставить близнецов дома, — сказала она.

Ей было как-то не по себе брать их с собой. Брукс уже отклонился от своего пути, проехав двадцать миль на север, чтобы забрать Эврику из Лафайетта, поскольку ее машина все еще находилась в мастерской. Когда он пришел к ней домой, угадайте кто умолял и закатил истерику, чтобы пойти вместе с ними? Брукс не мог им отказать. Отец сказал, что все нормально, а Рода была на какой-то встрече. Поэтому следующие полчаса Эврика переносила детские кресла из Континенталя отца на заднее сидение седана Брукса, разбираясь с двадцатью различными застежками и раздражающими ремнями. Затем с пляжными сумками, надувными нарукавниками, которые нужно было надуть, и аквалангом, который достали из самых дальних уголков чердака по поручению Уильяма. Она представила, что, когда Брукс проводит время с Майей Кейси, таких препятствий не возникает. Всякий раз, как Брукс встречался с Майей, она представляла Эйфелеву башню и стол при свечах с вареным лобстером на тарелках посреди множества красных роз без шипов.

— Почему они должны остаться дома? — Брукс посмеялся, наблюдая как Клэр лепит усы из водорослей на Уильяме. — Им нравится это. У меня есть детские спасательные жилеты.

— Потому что. Они утомительны.

Брукс достал из корзины этуфэ. Он взял вилку и передал Эврике контейнер.

— Ты еще более утомишься чувством вины, если не возьмешь их.

Эврика обратно легла на песок и положила соломенную шляпу на лицо. Он был раздражающе прав. Если Эврика когда-либо позволит себе добавить еще большее чувство вины, чем уже есть, она возможно будет прикована к постели. Она чувствовала себя виноватой за то, как отдалилась от отца, за нескончаемую волну паники, которую направляла на домашних, глотая таблетки; за помятый джип, за ремонт которого Рода настояла заплатить, чтобы потом она смогла контролировать расходы Эврики.

Она подумала об Эндере и почувствовала себя более виноватой из-за того, что была настолько доверчивой, чтоб поверить, что он позаботиться о ее машине. Вчера днем Эврика наконец-то набралась смелости позвонить по номеру, который он положил в кошелек. Ответила женщина с хриплым голосом по имени Судьба и сказала Эврике, что она только позавчера приобрела этот номер.

Зачем приезжать к ней домой только для того, чтобы оставить несуществующий номер? Зачем врать о том, что находишься в команде по бегу Манора? Как он нашел ее в офисе юриста — и почему так неожиданно уехал?

Почему только мысль о том, что она больше никогда не сможет его увидеть заставляла ее паниковать?

Здравомыслящий человек поймет, что Эндер — гад. Это было заключение Кэт. Несмотря на всю ту ерунду, которую Кэт терпела от всевозможных парней и мужчин, она не переносила врунов.

Хорошо, он врал. Да. Но Эврика хотела знать зачем.

Брукс поднял уголок соломенной шляпы, чтобы взглянуть на нее. Он повернулся на живот рядом с ней. У него был песок на одной стороне загорелой щеки, она могла почувствовать запах солнца на его коже.

— Что твориться в моей любимой голове? — спросил он.

Она подумала о том, как чувствовала себя в ловушке, когда Эндер схватил Брукса за воротник. Она подумала, как Брукс впоследствии посмеялся над ним.

— Ты не хочешь знать.

— Поэтому я и спросил, — сказал Брукс. — Потому что я не хочу знать.

Она не хотела говорить Бруксу об Эндере — и не только из-за враждебности между ними. Скрытность Эврики связана с ней, с тем как напряженно Эндер заставлял ее чувствовать. Брукс был одним из ее лучших друзей, однако он не знал ее с этой стороны. Даже она не знала об этой своей стороне. Она никуда не ушла.