Я глубоко вздохнула, потирая виски.

— Давайте. И бизнес.

Каких-то семь часов, и я буду в Солярисе. Пусть и придётся по дороге заскочить в другой город. Как бы то ни было, выбор у меня не велик.

Что же, это вполне сносный план, но чтобы он удался, мне пришлось бежать через половину аэропорта на регистрацию, а затем на посадку. Красная и запыхавшаяся, я не знала — благодарить ли мне великие силы или же проклинать их. С одной стороны, я чуть не опоздала на самолёт, хоть и неслась так быстро, что чуть не сожгла лёгкие. А с другой, я попала на борт в течение получаса. Пораскинув мозгами, я решила, что второе вполне себе компенсирует первое.

Следующие несколько часов были самыми трудными, я бы даже сказала — невыносимыми. Я выглядела, да и чувствовала себя как безумная неврастеничка. Все мысли вертелись вокруг сестрёнки и наших с ней отношений.

Я снова и снова вспоминала наши ссоры, силясь понять, когда именно мы с сестрой отдалились друг от друга. Еще весной мы проводили время вместе, иногда даже гуляли и ходили в кино, а потом… Потом у нас обеих начались экзамены, мы погрязли в учёбе. К тому же, именно тогда я рассталась с Дмитрием и начала получать «подарки» от маникюрной банды.

Только сейчас я вспомнила, что мы с Ариной никогда не обсуждали эту тему. Я не про своего бывшего парня, а про издевательства. Тогда, в мае, мне не хотелось рассказывать сестре о супе в волосах и изодранной блузке. Не хотелось жаловаться и выглядеть слабой. Или же мне попросту было стыдно.

Да, мне определённо было стыдно. Всю свою жизнь я мечтала быть эталоном для Арины. Чтобы она приходила в класс и хвасталась тем, какая у неё клёвая сестра. Но вместо этого я превратилась в подушку для битья. Моя гордость просто не позволила мне рассказать ей правду.

А теперь Арина попала в их лапы. Возможно, будь я чуть посмелее, я бы смогла раскрыть ей всю правду и уберечь от общения с маникюрной бандой. Но я была трусихой. А еще я была ужасной сестрой. Хотя почему была? Я и сейчас таковой являюсь.

Ведь после того, как издевательства прекратились, я не возобновила наше тёплое общение. Даже наоборот, стала еще больше отдаляться, постоянно уходила гулять наедине со своими мыслями и проблемами.

Даже сейчас, когда сестрёнка связалась с Кристиной, я должна была её остановить. Но я так сильно была сосредоточена на своих проблемах с Алеком, что просто проигнорировала все тревожные сигналы, исходящие с той стороны. Я вновь повела себя как эгоистка. Неудивительно, что Арина так меня ненавидит.

Я вспомнила наш последний разговор на парковке. С тех пор мы даже не здоровались друг с другом, лишь обменивались репликами, вроде «тебя к телефону» или «выходи быстрее из ванной». Ну или же одаривали друг друга более едкими фразами. Мои глаза округлились от ужаса, когда я поняла, что с того дня прошел почти месяц. Месяц! Мы продолжали дуться друга всё это время.

А потом случилась эта авария.

И сейчас мне было страшно.

Здесь, на высоте нескольких тысяч метров, я не могла позвонить маме, не могла разузнать новости. Я чувствовала себя маленькой, беспомощной, бесполезной девочкой. Мне так хотелось помочь Арине, поддержать её, спасти. Но что я могла предпринять из салона самолёта? Я даже осведомиться о её состоянии не могла.

От внезапно нахлынувшего отчаяния к глазам подступили слёзы. Меня затрясло.

«С ней всё будет хорошо», — начала я повторять про себя. «Ты скоро будешь рядом».

Я обязательно буду рядом и сделаю всё возможное, чтобы снова наладить наши сестринские узы. А сейчас, сейчас надо успокоиться. Ведь если продолжу мыслить в том же духе, то точно сойду с ума. Надо как-то отвлечь себя. Хотя бы на время полёта. Но для начала…

Лёгким движением руки я подозвала бортпроводницу.

— Да? — спросила девушка в красивой униформе.

— Можно мне кофе? Две, а лучше три чашки.

— Вам одной? — брови стюардессы взметнулись вверх.

Её тон мне совсем не понравился, надменный и в то же время снисходительный. Я глубоко вздохнула, чувствуя, как во мне автоматически включается стерво-версия.

— Это проблема?

— Нет, но не думаю, что это хорошая…

— А я вас разве спрашивала? — властным тоном перебила я. Больше мне делать нечего, как торговаться с бортпроводником за кофе. Вот еще!

— Сейчас принесу, — кисло ответила стюардесса и удалилась.

Идея занять себя чем-то отвлеченным во время полёта с каждой секундой нравилась мне всё больше. Возможно, я даже увлекусь, и часы в небе пролетят незаметно.

Первым, что пришло мне в голову — стала книга. Очередной любовный роман девятнадцатого века, которым я зачитывалась последние деньки у бабушки. Но эта идея провалилась, стоило мне обнаружить, что я засунула заветный томик в чемодан вместе с учебниками и тетрадями.

Моя безысходность длилась не долго. Буквально через секунду руки сами потянулись к блокноту со стихами — единственной вещью, которую я почти не выпускала из рук все эти дни. Раскрыв последнюю страницу, я вперилась взглядом в свой новый стих. Так прошла минута, потом две, потом пять. В голове не было ни одной идеи, ни одной здравой мысли. Лишь тишина.