— Боюсь так не получится. — покачал головой Калинин. — Ты скорее всего не знаешь, но в династиях, таких как наша или Сикорских, очень ответственно подходят к выбору спутников жизни для своих детей. Методики развития, передаваемые в них, требуют определённых особенностей, отсюда выходит много сложностей.

— Маму поэтому выгнали? — я нахмурился, потому что не ожидал, что дело настолько серьёзно и уже за евгенику взялись. — Как по мне, хрень всё это. Не могли всего за три поколения образоваться устойчивые генетические мутации. Скорее игры в псевдоаристократию начались. Тут блаародные — а тут быдло деревенское.

— Ты во многом прав, — серьёзно кивнул генерал, но тут же добавил. — Но изменения всё же есть. Не такие серьёзные, чтобы была необходимость прям подбирать пары, но всё же если учитывать некоторые факторы развитие детей идёт куда легче. Поэтому ЦК и товарищ Сталин и позволяет эти игры. Но мы об этом ещё поговорим. Пойдём, а то нас женщины заждались, а настоящий офицер не должен позволять такому случиться.

— А я не офицер, и становиться им не собираюсь, — я пожал плечами, но всё же направился за дедом. — Но как мужчина согласен. Заставлять ждать дам нехорошо, это их прерогатива. А нам остаётся лишь ждать и надеяться, что это ненадолго. И каждый раз ошибаться, потому что, если женщина приходит вовремя это не женщина, а переодетый мужик. А нам в Советском союзе этой голубизны не надо! У нас и так всё замечательно!

Глава 2

— Ты кушай, сынок, кушай, — мне пододвинули хлеб. — Кормили то, как вас там? Повара поди филонили? Знаю я как оно на курортах бывает. И мясо второго сорта с обрезью вместо высшего кладут и сметану водой разбавляют.

— Мам, это Артек, какая обрезь? — я усмехнулся про себя, вроде двадцать первый век, а в советском общепите ничего не меняется. — Там контроль как в Кремле.

— Да можно подумать в Кремле не воруют, — махнула рукой мама. — насмотрелась я пока работала. Ты лучше скажи, что у вас с Соней? Она девочка, конечно, очень хорошая, умница, отличница, но… сынок у неё такая семья. Боюсь я их. Чего не понравится, и жизнь сломать могут, как высморкаться.

— Ты лучше расскажи, как вы с Калининым помирились. — я и сам не знал, что будет дальше, поэтому перевёл тему, тем более этот вопрос меня действительно волновал. — Неужели у генерала совесть проснулась? Я думал он этот атавизм давно изжил. Или её при получении офицерского звания купировали.

— Семён, прекрати немедленно! — мама сердито нахмурилась. — Он твой дед, так что прояви уважение! Да, у нас были разногласия, но Дмитрий Иванович тут не причём. Он про нас и не знал, занят был на службе. Знаешь как у них, у военных, ни минуты свободной нет.

— Ага, такие занятые, даже погадить время нет. Сейчас расплачусь, — съязвил я и получил от мамы подзатыльник. — Ну серьёзно, мам! Чего ты дерёшься? Детский сад какой-то, я не знал, я не ведал. Захотел бы — знал! Видать не нужно было.

— Сём, да я всё понимаю, — вдруг тяжело вздохнула мама, разом постарев на лет на десять. — Но что я ему скажу? Дмитрий Иванович прислал машину, пригласил к себе, поговорить.

— К себе, это в штаб округа? — я с силой стиснул ложку, чувствуя, как металл в руках мнётся и деформируется словно пластилин, — Вот гандон!

— А ну! — тут же встрепенулась мама. — Сейчас по губам получишь!

— Ну серьёзно! — я швырнул комок металл, секунду назад бывший ложкой на стол. — Кто он после этого?! Мог сам приехать, мог домой тебя позвать! В ресторан, в конце концов!!! А этот…

— Он занятой человек, — покачала головой мама. — Да и понимаю я, что говорил со мной Дмитрий Иванович только из-за тебя, а так бы и на порог не пустили.

— Ну и пошли они тогда! — я скрипнул зубами. — Жили без них и дальше проживём. Деньги у нас теперь есть. Ты работаешь, я тоже без дела не сижу. Обойдёмся и без этих зажравшихся снобов.

— Нельзя так, сынок, — взяла меня за руку мама. — Это семья твоя. Родичи. Твоя кровь. Нельзя родным ругаться. Случись что, только они помогут и поддержат.

— То-то я смотрю нас прям поддержали так поддержали. — хмыкнул я, успокаиваясь и пальцами начиная разглаживать ложку, приводя её в прежнее состояние. — Доверие и поддержка должна быть обоюдной. Как и уважение.

— Все ошибаются, Сёмушка, — мама погладила меня по голове и выдала новую ложку. — На, а эту отдай мне. Совсем бугаём стал, что ж с тобой делать то теперь. Всю посуду так перепортишь. Все ошибаются. И надо уметь простить и начать с чистого листа. Я простила. Мы с Дмитрием Ивановичем посидели, поговорили, Пашу вспомнили, какой он был. Вылитый ты. Смотрю сейчас на тебя, а вижу его. Тоже резкий, категоричный. Чуть что не по его, так и сказать может и двинуть. Меня правда, никогда не трогал. Даже поругаемся, он плюнет и курить уйдёт. Потом возвращался, обнимал. Столько лет прошло, а как сейчас помню.

— Ладно, — я выдохнул, снова принимаясь за борщ, — как скажешь. Я помирюсь с генералом. Но если он тебя обидит…

— Не обидит, — улыбнулась мама. — Дмитрий Иванович скучает по Паше. А ты его сын. Так что не переживай, всё будет хорошо.

— Твои слова бы да Богу в уши. — я взял очередной кусок хлеба. — На работе всё в порядке? Никто не мешает?

— Слава Богу, нет, — покачала головой мама. — Наоборот, даже если есть проблемы, все улыбаются, мол, вот у вас тут неправильно, мы в следующий раз зайдём, подправьте пожалуйста. И документы подписывают буквально день в день. Мне даже боязно. Сейчас вон с городом закончили почти, последние точки на Родниках открыли, уже с Бердском и Искитимом работаем, Каргат и Куйбышев на очереди. Крутимся как белки в колесе, даже вздохнуть некогда. Задал, ты мне, сынок, задачку под старость лет.