Б. КОЗАК
Голова Медузы
...Подои мощи
Атлас! Кто бы посмел дерзко послать ему вызов?
Но восклицает герой: "Ты дружбу мою отвергаешь?
Вот же тебе!" и пред взором его, сам отвернувшись,
Левой рукою возносит голову страшной Медузы!
Дрогнул гигант и вот - на глазах превращается в камень.
Овидий, "Метаморфозы", IV
– Что это там шевелится? Видите?
– возбужденно спрашивал стоящий у ограды худощавый человек, глядя широко раскрытыми глазами на крону развесистого Дуба.
– А это какая-то птица, - ласково отвечал служитель.
– Скорее всего воробей.
– Воробей! Неужели воробей?
– восклицал человек, размахивая руками. Смотрите, крутится, крутится, видите? Ну посмотрите же!
– Он радостно хлопнул своего спутника по спине и залился счастливым, подетски радостным смехом.
Потом справа что-то зашуршало.
– А, кошка!
– ахнул человек.
– Так это кошка?
Я и не думал, что она такая красивая!
У свидетеля этой сцены повлажнели глаза.
Человек лет тридцати, впервые видящий мир зрячими глазами, словно впервые ступает по нашей земле. Пусть же Солнце щедро одарит его красками и формами, пусть засветятся для него все звезды космоса!
Когда получасом позже посетитель, потрясенный виденным, сидел в мягком кресле перед старшим врачом, доктором Роубалом, с которым познакомился накануне на довольно веселом праздновании десятилетия санатория, с уст его сыпались самые восторженные эпитеты.
– Но, доктор, это невероятно! Вы способны веряуть зрение практически каждому слепому!
– Теоретически каждому, друг мой, теоретически, - скромно поправил его доктор Роубал.
– Практически еще далеко нет! Прошу вас, еще кусочек кекса, это изделие моей жены, - угощал он гостеприимно.
– Кое-чему мы действительно научились, но отнюдь не всему, чему хотелось бы. Все, чем мы располагаем, основано на опытах. Так что видите, никакая слава...
– А неудач у вас много?
– Ну, теперь не очень, раньше бывало больше.
Один случай, к сожалению, имел даже трагический исход!
– Трагический?
– Да, если хотите, я расскажу вам. Вы, наверное, слышали имя Родриго Ибаньес-и-Морелья?
– Разумеется. Это ведь основатель нашумевшего в свое время морелизма? Он, кажется, умер года три назад?
– Да, - кивнул старший врач.
– Он тоже был нашим пациентом. Лицо его собеседника выразило крайнюю степень удивления.
– Погодите, погодите, - засмеялся Роубал.
– Разумеется, художником он стал после того, как мы восстановили ему зрение. А прежде - вы, наверное, не знаете этого - он был скрипачом-виртуозом. Я познакомился с ним на его концерте. Он и аргентинец Перес были тогда в большой моде. Вы не можете этого помнить: вам в ту пору, лет 10 назад, могло быть - попробую угадать - лет 15, да?
Морелья был тогда еще молод... и слеп. Он играл вместе с Пересом, тем самым, что начал вводить в музыку ультразвуки. Человеческое ухо воспринимает лишь звуки определенной частоты, звуки ниже и выше этих пределов человек не слышит. Но если эти неслышимые звуки соответствующим образом усилить, они оказывают на человека удивительное воздействие - вас охватывает невыразимая радость или гнетет беспричинная тоска. Звук определенной частоты может, говорят, даже убить человека. Ну вот, чем-то в этом роде и воспользовались композиторы. Искусство всегда идет в ногу со временем, не правда ли? Словом, Перес стал добавлять эти ультразвуки к обычной музыке. Изобрел беззвучные инструменты, вместе с которыми обычные инструменты приобретали совершенно новое звучание!
Меня довольно трудно вывести из равновесия - очевидно, это профессиональное качество, - но тогда, на том концерте я буквально витал на крыльях блаженства!
Мы в ту пору только начинали. Ну, так и случилось, что Морелья стал моим седьмым пациентом.
Для слепого обретение зрения сопря?кено с сильным потрясением, вы это и сами видели. Морелья не составил исключения. Тем более что он был человеком весьма эмоциональным. Он, как дитя, бегал по лестницам, по саду, каждую минуту обо что-то ударяясь - трудно сразу ощутить себя в пространстве, - и кричал, и смеялся, и плакал, ну словом, безумствовал, как мог.
Увидев цветник, стал кувыркаться по клумбам! Заметив красочный бордюр под потолком, решил взобраться по стене, чтобы его лучше рассмотреть, пришлось принести ему лестницу. Это все надо было видеть!
А как он испугался, когда начало темнеть! Служитель не предупредил его вовремя, и бедный Морелья решил, что снова лишается зрения. Как сейчас вижу - ворвался ко мне: "Негодяи!
– кричит.
– Зачем вы дали мне посмотреть на мир? Чтобы я потом всю жизнь мучился воспоминаниями? Лучше бы мне никогда ничего не видеть!" - Нервы, нервы. Но именно аа это я и любил его.