Глядя на распечатанную карту в кабинете директора, я постарался запомнить все ключевые особенности маршрута и приметные места, по которым я мог бы ориентироваться. Благо навыки владения мнемотехникой до сих пор работали. Но всё равно: в темноте ориентироваться было сложновато.

Вскоре окончательно стемнело, но к ночи прояснилось: над нами зажглись яркие звёзды. Свежело, но в термокомбезе было вполне комфортно. Ветер его не продувал. К тому же, я предусмотрительно не стал отказываться от собственного термобелья.

Фёдор вёл снегоход уверенно. Места для него явно были знакомыми.

Часа через два мы выехали на высокий холм. Насколько я помнил, здесь до границы пятна заражения было минимальное расстояние по намеченному маршруту. Фёдор остановил снегоход и слез с водительского места. Я тоже поднялся, разминая ноги.

— Руки задубели, — сказал он. — Надо меняться. До города отсюда не так далеко. Дорогу точно помнишь?

— Сюда пять километров и возле холма с ЛЭПами налево, — ответил я, показывая направление.

Фёдор одобрительно кивнул, не снимая шлема.

Я достал счётчик из кармана и включил прибор. Охотник, глядя на мои манипуляции, спросил:

— Это для чего?

— Снег шёл. Пятно заражения сейчас может быть не видно. Но фон может быть ещё опасен, — ответил я. — Надо убедиться, что мы границу не пересекли.

Он снова кивнул.

Фон был лишь слегка повышен, так что я сел за руль снегохода, и мы поехали дальше.

До города добрались без приключений. Заезжали полями, со стороны трассы, мимо частного сектора.

Городок выглядел полностью покинутым: ни огонёчка в окне, ни одной машины на улицах. Только заметный запах дров подсказывал: люди тут всё-таки есть, но предпочитают сидеть тихо по домам и подвалам.

Отвлекшись по сторонам, я немного заплутал и не смог сразу попасть на улицу, ведущую от автовокзала к поликлинике, в которой была аптека с нужным допуском и, вероятно, складом обезболивающих с ограниченным оборотом.

Фёдор положил мне руку на плечо, потом прижался шлемом. «Притормози!» — услышал я.

— Я тут бывал, давай за руль. Руки уже отошли, — предложил он.

Я молча переместился на заднее сиденье. Потом огляделся по сторонам и на всякий случай зарядил арбалет. У меня было неприятное чувство чужого взгляда. Впрочем, обращать внимания пока не стоит: конечно же, за нами следят — испуганные местные жители, сквозь щёлки в плотно занавешенных окнах. Пока нет угрозы — лишний раз дёргаться и нервничать не следует.

— Эт правильно, — одобрил Фёдор, заметив мои манипуляции с арбалетом. — У аптеки охрана может быть.

Собираясь, мы учитывали такую возможность. Оля даже выписала бланк рецепта со своей подписью и печатью медпункта. Разумеется, она знала, что в обычное время для получения таких лекарств требуются особые рецепты и печати — но сказала, что «в нашей ситуации надо хотя бы попробовать».

Что делать, если охранники окажутся принципиальными и неподкупными, мы на совещании не обговаривали. Пётр сказал только, что «вероятность это достаточно низкая».

Охраны в аптеке не оказалось. Больше того: она, похоже, уже была разграблена. На нас смотрели разбитые окна первого этажа поликлиники, чьи-то следы на снегу, выброшенные из помещения вещи, пачки с лекарствами на снегу.

Фёдор заглушил снегоход и погасил фару. Достал фонарики, один из которых передал мне. Мы сняли шлемы.

Я осторожно посветил сквозь разбитую витрину. Внутри был такой же беспорядок, как и снаружи. Довольно сильно пахло гарью, будто кто-то костёр жёг. Оглядевшись, я подпрыгнул и оказался внутри.

Только теперь я заметил, что в коридоре, ведущем из главного зала, виднеются красноватые сполохи. Я тут же погасил фонарик и сделал соответствующий знак Фёдору, который как раз перелазил разбитую раму, стараясь не порезаться о торчащие осколки.

Я подождал, пока глаза адаптируются к темноте. Похоже, внутри горел огонь. По крайней мере в коридорчике было ощутимо теплее. Я шёл среди разбросанных вещей, стараясь ничего не задеть.

Коридорчик заканчивался небольшой комнаткой, уставленной стеллажами и холодильниками с лекарствами. Дверь в комнатку была приоткрыта. Я осторожно заглянул внутрь.

В центре помещения стоял старый, в прорехах, шашлычный мангал. В нём горело несколько толстых брёвен. По краям я увидел три закутанных в какое-то тряпьё фигур. Они лежали на каких-то картонках. Приближаясь, я почувствовал острый запах алкогольного перегара и сигарет.