Он попробовал откусить себе кончик языка. Я вовремя заметил это. Нажал на нужную точку возле основания челюстного сустава. Язык втянулся обратно в перекошенный страданием рот.

— Ты чувствуешь, как растворяешься? Тебя уже нет, — Алиса правильно подбирала словоформы, максимально обезличено, чтобы не дать сфокусировать внимание. — Мёртвый холод. Мёртвое сердце. Мёртвая земля. Холодная могила.

Он тихо застонал.

— Скажи, что ты искал? — повторила она.

В течение предыдущих четырёх часов лётчик пять раз пытался скормить нам ложные легенды. Надо сказать, некоторые оказались очень изобретательными: поиск высокопоставленного пленника, спасение учёного с военного объекта, который желал перейти на сторону «сил света», уничтожение ретранслятора системы «периметр» и так далее. Прокалывался каждый раз на мелочах. Не хватало его, чтобы полностью контролировать микрожестикуляцию.

—…контейнеры… — выдохнул он в ответ на очередную реплику Алисы.

Она посмотрела на меня. На её губах заиграла лёгкая улыбка.

— Комья мёрзлой земли тебе в гроб… ты идёшь за контейнерами? Как до них добраться?

— Я не знаю… не знаю… я пробовал… железная дорога… другого пути нет…

— Что в контейнерах? — её голос прозвучал идеально: в меру угрожающего тона, в меру холодности, в меру надежды.

— Это поможет согреться… что в контейнерах?

Лётчик плакал. Пытался кусать себе губы, но было видно, что он уже сломался: остался последний толчок.

— Ты уже герой, — сказал я. — Никто тебя не осудит. На Арлингтон тебе принесут лучшие цветы.

— Что в контейнерах? — добавила Алиса.

—…фотолитограф… — выдохнул он.

Слово было произнесено так тихо, что я не сразу уловил смысл. А когда понял, то мне самому едва не пришлось бороться с панической атакой.

Лётчика оставили на попечение Ольги. Она погрузила его в глубокий сон и добилась стабилизации показателей.

— Добились чего хотели? — спросила она, не глядя мне в глаза, когда я выходил из помещения.

Я посмотрел на неё, выдержав паузу.

— Да, — ответил я. — Если вдруг тебе интересно — это было не зря.

— Что ж… — вздохнула она и отвернулась.

Когда мы с Алисой сели в машину, она как бы невзначай положила руку мне на колено.

Я посмотрел на окно палаты, которую мы использовали. Разумеется, плотно занавешенное. Где-то там была Ольга.

Хотелось отключить мозг. Почувствовать себя живым.

В конце концов, чем происходящее сейчас так уж отличалось от того там, в машине, возле палатки?

Я закрыл глаза, позволив её руке двигаться выше.

А потом перед глазами вдруг возникла картинка: Ваня и Никита играются в комнате. Он ведь всегда хотел брата… впрочем, действительно ли это то, чем кажется? Или просто два ребёнка интуитивно стараются держаться друг друга, когда вокруг, в большом взрослом мире происходит катастрофа. Так ли близки они окажутся потом, когда всё стабилизируется, и надо будет просто жить, день за днём? Не будет ли Ваня обвинять меня в том, что я нашёл замену маме?..

Я этого никогда не узнаю, если мы не остановимся прямо сейчас.

Ещё пара сантиметров — и будет поздно…

Я открыл глаза. Глубоко вздохнул, потом улыбнулся, глядя Алисе в глаза.

— Ты очень красивая, — сказал я.

Она медленно убрала руку.

— Но не сейчас, да? — улыбнулась она в ответ.

— Это будет… неправильно.

— Хорошо. Я умею ждать, — ответила она и добавила: — Поехали уж. Обрадуем парней, да?

— Да уж, — кивнул я. — Притащим полные штаны радости…

Директор снова побаловал меня кофе. Перепало и Алисе, которая в этот раз присутствовала на совещании, причём с полным на том основанием, должен признать.

— Не понимаю. Ну, оборудование. Что в нём такого особенно ценного? — Фёдор всплеснул руками. — У нас небось с десяток такого по бункерам припрятано, разве нет?

— Боюсь, что нет, — ответил я.

— Производство полупроводников — известное узкое место мировой экономики, — сказал Пётр. — То есть, прежней мировой экономики. Я имею ввиду чипы по самым современным техпроцессам, которые используются в смартфонах и персональных компьютерах. Собственно, когда всё началось — в мире было всего две фабрики, которые могли делать актуальные чипы — одна в Южной Корее, вторая на Тайване.

— Вон оно даже как!.. — Фёдор почесал подбородок.

— А производят станки для производства таких чипов вообще всего в одном месте, — вставил я. — В Голландии.

— Производили, — поправил директор.

— Верно. Производили…

— Тогда вопрос: если таких фабрик было всего две в мире, откуда такое оборудование оказалось у нас? Как-то сомнительно, что из Южной Кореи или Тайваня… — сказал Саныч.

— Говорят, у китайских компаний получилось воспроизвести рентгеновский литограф, — ответил Пётр. — Тогда это многое объясняет.