Еще один пример эффекта храповика — это когда на вечернем аукционе появляется лот с эстимейтом и резервной ценой выше, чем у большинства проданных недавно аналогичных лотов, но почти не вызывает интереса. Аукционист будет брать цену с потолка, пока не дойдет до резервной и не перейдет к другому лоту, либо непроданный лот уйдет к тому, кто предоставил гарантию. Если это происходит два или три раза подряд в том или ином аукционном доме, работы этого художника больше не принимаются для продажи на вечерних аукционах. Это значит, что индекс аукционной цены, как правило, только повышается; художники, чье творчество понижается в цене, выбывают из обоймы.

Эффект храповика влияет и на дилеров. Если два коллекционера повышают цену на серебряную картину Джейкоба Кэсси в несколько раз выше галерейной цены, дилер вынужден увеличивать цену на первичном рынке. Если картины с очередной выставки художника не продаются по более высокой цене, он рискует оказаться в опале и быть отвергнутым аукционными домами.

В мире аукционов появились новые игроки — Beijing Poly Auction House, первый по величине в Китае и третий в мире, а также China Guardian Auctions, второй в Китае и четвертый в мире. У обоих есть представительства в Лондоне и Нью-Йорке. Оба охватывают разные категории, в том числе живопись и скульптуру, китайскую керамику и картины тушью. Поначалу их операции в США в основном заключаются в привлечении консигнаций для продажи в Китае. Позднее, по их словам, они будут проводить аукционы западного и китайского искусства в Нью-Йорке и Лондоне.

Станут ли американские коллекционеры продавать искусство в Китае через малоизвестный аукционный дом? Две китайские компании считают, что станут, и готовы подождать.

Когда состоялся первый аукцион картин современных китайских художников в гонконгском отделении China Guardian в октябре 2012 года, это стало свидетельством того, что китайские фирмы берут пример со своих западных конкурентов. Они добились эффектного результата; продажа собрала 450 миллионов гонконгских долларов (58 миллионов долларов США), в два с половиной раза выше эстимейта. Причин здесь, по всей видимости, две. Во-первых, ряд сильно заниженных эстимейтов. Во-вторых, то, что аукционный дом оплатил расходы на перелет для ста ВИП-покупателей из материкового Китая в Гонконг.

В США есть некоторые давнишние аукционные компании местного значения, которые имеют дело с тем же уровнем искусства, какое «Кристи» и «Сотби» предлагают на дневных продажах. Аукционисты обслуживают клиентов в своих регионах; некоторым с помощью Интернета удается охватить всю страну. Среди самых известных Bonhams & Butterfields в Сан-Франциско (создан в 1865 году); Heritage Auctions в Далласе (1976); Leslie Hindman Auctioneers в Чикаго (1982); Doyle New York (1962) и Freeman’s в Филадельфии (1805). Они едва ли выставят Уорхола стоимость 25 или даже 5 миллионов, но лоты стоимостью 100 тысяч долларов — явление довольно частое.

К кому же обратиться, чтобы заключить выгодную сделку в верхнем ценовом сегменте? Многие опытные коллекционеры назовут парижскую аукционную группу Drouot. Франция сто лет была центром западного авангарда; после Второй мировой ее сменил Нью-Йорк. Вспомните 40 работ из коллекции знаменитого актера Алена Делона, выставленных в Drouot в октябре 2007 года. Среди них были картины Пьера Сулажа и Жана-Поля Риопеля. С минимальными описаниями в каталоге и небольшой рекламой 40 работ ушли за 8,7 миллиона евро (12,4 миллиона долларов). Обозреватели сочли, что, если бы коллекция продавалась на дневных лондонских торгах «Кристи» или «Сотби», она получила бы на треть больше. Несколько работ сразу же были выставлены на продажу в Лондоне.

В 2012 году имел место юридический прецедент, который потенциально способен изменить правила игры для нью-йоркских аукционистов. Виновником стал небольшой аукционный дом Уильяма Дж. Дженека в Честере. Честер — городок с 4 тысячами жителей в 60 милях (100 километрах) на север от Нью-Йорка. В 2008 году Дженек выставил на продажу лот, который описывался словами «прекрасная русская серебряная шкатулка XIX века, покрытая эмалью, позолоченная изнутри». Авторство шкатулки приписывалось ювелиру Ивану Петровичу Хлебникову.

Участник торгов Альберт Рабизаде делал ставки по телефону. После ставки 400 тысяч долларов лот отошел ему; в каталоге аукционного дома эстимейт шкатулки был указан в размере от 4 до 6 тысяч долларов. Рабизаде получил от Дженека стандартный аукционный счет с указанием лота и суммы. Продавец в нем был указан как «консигнант № 428». Рабизаде не забрал шкатулку и отказался платить по счету.

Дженек подал в суд на Рабизаде за нарушение договора и выиграл. Рабизаде обжаловал решение. В ходе апелляционного процесса адвокат Рабизаде выдвинул один разумный процедурный вопрос. Он сослался на нью-йоркский Закон об обязательствах общего характера, известный как Статут о мошенничестве (корни которого уходят в средневековое англосаксонское право). Закон охватывает договоры, которые, по мнению законодательства, должны заключиться только в письменной форме. В разделе «Товары, проданные на публичных аукционах» он требует, чтобы в письменном договоре указывались имена как покупателя, так и продавца. Дженек не указал имени продавца и отказался его раскрывать.

Апелляционная коллегия встала на сторону Рабизаде и постановила, что раз нет имени, нет и договора. Как заметил в своем решении судья Питер Скилос, не имеет значения, является ли «общепринятым» указывать в качестве продавца аукциониста, а не консигнатора; решение коллегии определяется статутом. Фактического договора, который нарушил бы Рабизаде, не существовало. Далее коллегия заключила, что, может быть, и было бы разумно рассмотреть возможность изменения закона с целью устранить из него требование раскрыть имя продавца, однако это дело законодательных органов, а не суда. Дженек подал апелляцию на том основании, что решение угрожает аукционному бизнесу в Нью-Йорке, а именно так и было. «Кристи» присоединился к апелляции, поддержав Дженека. Мало кто думал, что апелляционный суд пойдет на попятную, но это произошло. Проигнорировав все предыдущие аргументы, суд постановил, что, поскольку аукционный дом действует в качестве агента продавца, имени самого Дженека было достаточно для соблюдения нью-йоркского законодательства.