— Дайте ей воды и картошки, — распоряжаюсь я. — И проследите, чтобы никого больше не укусила. А то вдруг она бешенство занесёт, как после этого воевать?

Мои слова вызывают у окружающих тихие смешки. Уже через минуту найденная нами женщина, подобно дикому зверю, вцепляется зубами в печёную картошку, настолько усердно, что, кажется, будто она ведёт бой со своим заклятым врагом.

Первую картофелину она проглатывает почти целиком.

— Хочешь ещё картошки? У нас много, — улыбаюсь я, протягивая вторую.

Она настороженно смотрит то на меня, то на картошку, затем молниеносно выхватывает её и с той же яростью начинает поглощать.

В то время как женщина занята едой, я размышляю.

Создаётся впечатление, что она одичала. Но сколько времени прошло с начала её новой жизни? Два-три месяца?

Что могло произойти, чтобы она настолько изменилась и стала больше похожа на лесное животное, нежели на разумного человека?

— Если все в кластере такие же, как она, то отловить их поодиночке нам не составит труда, — размышляет Малой, обращаясь ко мне.

— Нет необходимости, — отвечаю я, продолжая наблюдать за поведением женщины.

Если их поведение похоже на зверей, то нет смысла тратить силы на поиски по всему кластеру.

— Пока отправьте людей изучать границы региона, — приказываю я Малому. — Не забываем о нашей основной цели, А по поводу местных у меня есть одна идея.

— Думаете, это сработает? — задумчиво спрашивает Гюнтер, стоя рядом со мной.

— Ну, внимание мы точно привлекли, — усмехаюсь я.

Вместо того чтобы бегать по лесам, я приказал Малому найти поляну для лагеря, и он нашёл её почти в самом центре региона.

Хотя почему это «едва ли»?

Вон, в центре поляны и стела виднеется!

Солдаты расставляют палатки, дают передышку кабанам, ухаживают за снаряжением, отдыхают после длительного пути.

И главное — готовят еду, запах которой разносится по всему кластеру. Уже через полчаса в зарослях на границе поляны начинают мелькать фигуры игроков, и с каждой минутой их становится всё больше.

Но они ограничиваются лишь наблюдением из-за кустов, не решаясь выйти на открытое пространство.

Малой волнуется, не зря ли мы так поступили. Мы привлекли внимание, но, по его мнению, всё равно придётся бегать за каждым из них. Я же приказываю продолжать ждать.

И вот, подтверждая мои слова, через пятнадцать минут из леса выходит первый игрок.

Перед нами появляется мужчина, весь покрытый грязью, словно боевым окрасом, с жалким куском одежды между ног и кудрявыми тёмными волосами до плеч.

Ну прямо вылитый Тарзан!

Он осторожно приближается к одному из котлов, где сейчас солдат готовит еду. Незнакомца тот настойчиво «не замечает».

Только когда он подходит на расстояние нескольких метров, солдат, следуя моим инструкциям, молча наполняет деревянную миску и протягивает её напряжённому дикарю.

Тот, колеблясь, наконец подходит к повару, резко выхватывает миску и отходит на несколько метров, чтобы начать есть, усевшись на землю.

Его пример оказывается заразительным.

Вскоре за ним подтягиваются и другие, также забирая свои порции и садясь рядом с товарищем. Они выглядят нервными, испуганными, постоянно оглядываясь на нас.

В них почти не осталось ничего от прежней цивилизованности. Страх за свою жизнь и необходимость выживать в дикой природе довели игроков до такого состояния.

Понимаешь, что Система способна как возвысить ту или иную культуру, так и разрушить её до основания. И, как мы видим, на это не требуется много времени.

Подождав, пока все местные игроки наедятся, я подхожу к ним. Медленно и осторожно, чтобы не спровоцировать, и задаю прямой вопрос:

— Вы хотите присоединиться к Спарте? Там вам не придётся беспокоиться о еде, — тихо, но уверенно говорю я.

Игроки сомневаются, переглядываются.

— Нас действительно будут кормить настоящей едой? — с волнением спрашивает мужчина, первым вышедший на поляну.

— Даю слово, — отвечаю я.

— Тогда я согласен, — медленно кивает он.

За ним соглашаются и остальные.

Поздравляем! Игрок Скунс становится рабом фракции Спарта!

Поздравляем! Игрок Трещотка…