— Блядь. — Я громко ругаюсь, чего никогда не делаю, потому что, не дай бог, я оступлюсь и оброню ругательство в присутствии папы или, что еще хуже, нашей матери. — К чему я, по-твоему, должна готовиться?

Елена закатывает глаза, затем смотрит на меня так, словно я сошла с ума, когда понимает, что я не шучу и не проявляю сарказма.

— Эм… мы сегодня снова идем по магазинам? Мама говорит, что тебе нужно больше новой одежды для приданого к помолвке, фотографии, вечеринки, все такое. Они с папой спорили об этом вчера вечером за ужином, разве ты не помнишь?

Я не… Конечно, я не помню, потому что была полностью поглощена планами о том, как я собираюсь улизнуть из дома в город, чтобы найти кого-нибудь, с кем можно переспать. Я смотрю на свою младшую сестру, гадая, что бы она сказала, если бы я точно рассказала ей, почему вчера вечером не обратила внимания ни на один из разговоров за ужином. Она, вероятно, даже не поверила бы мне, что делает мои слова еще более заманчивыми, но я прикусываю язык. Нет необходимости втягивать Елену в это, и было бы несправедливо по отношению к ней ожидать, что она сохранит такой взрывоопасный секрет, если она действительно поверит мне.

— Шопинг, — хрипло повторяю я это слово, чувствуя, как мой душевный подъем начинает рушиться. — Черт.

— Да ладно, все не так уж плохо. — Елена снова закатывает глаза. — Я знаю, это тяжело, Изабелла, я тоже не жду с нетерпением, когда настанет моя очередь. Но мы должны…

— Извлечь из этого максимум пользы. Я знаю. — Я опускаюсь на край кровати, потирая переносицу. Прошлой ночью я выпила не так уж много, но, учитывая мою абсолютную неопытность в обращении с алкоголем, этого было достаточно, чтобы я опьянела. Достаточно, чтобы вызвать у меня небольшую головную боль, которую я не замечала до этого момента, когда новости Елены вернули меня с облаков, на которых я парила.

— Давай, я найду тебе что-нибудь из одежды…

— Нет! — Я так резко произношу это слово, когда Елена направляется к моему шкафу, что моя сестра застывает на месте, выражение ее лица становится обиженным. Я мгновенно чувствую себя ужасно, когда вижу это, но я не могла позволить ей заглянуть в мой шкаф и потенциально увидеть висящее там красное платье или брошенные внутрь каблуки нашей матери. Тогда мне действительно пришлось бы кое-что объяснить. — Я… справлюсь.

— Хорошо. — Голос Елены звучит почти надтреснуто. — Просто поторопись, ладно? Мне не хочется иметь дело с мамой, которая весь день в плохом настроении.

Она выбегает из комнаты, явно расстроенная, и я не могу ее винить. Я никогда с ней так не разговаривала. Впервые я осознаю, какие еще последствия может иметь мой бунт, помимо непосредственных, для меня самой. Это то, к чему приводит ложь? Создает лавину мелких обид, необходимых для того, чтобы скрыть ложь, уберечься от разоблачения?

Мое счастье сменяется неприятным ощущением в животе, когда я роюсь в своем шкафу в поисках чего-нибудь, что можно надеть. Я останавливаюсь на изумрудно-зеленом облегающем платье и сапогах на каблуках, оставляю волосы распущенными и подкрашиваю ресницы тушью, чтобы не выглядеть такой усталой. Я выгляжу так, словно провела бурную ночь, с тенями под глазами и землистым оттенком кожи, и я не хочу, чтобы моя мама заметила. Она просто подумает, что я заболела, и тогда она будет постоянно нависать надо мной, чтобы убедиться, что я успею выздороветь к гала-ужину, из-за чего мне будет намного труднее ускользнуть.

Они обе ждут меня внизу, моя мать и Елена, причем первая многозначительно смотрит на свои золотые часы с бриллиантами, когда видит меня.

— Мы опоздаем, Изабелла, — раздраженно говорит она, и я изо всех сил стараюсь не выглядеть такой раздраженной, какой себя чувствую.

— Куда? У нас назначена другая встреча? — Спрашиваю я так ласково, как только могу, и моя мама прищуривает на меня глаза.

— Посещение спа-салона. И я хочу сделать кое-какие покупки перед обедом. — Моя мама фыркает, отворачиваясь от нас, чтобы открыть дверь и направиться туда, где ждут внедорожник и охранники.

Поездка в город скучна и безмолвна, но я не могу остановить бешеный стук своего сердца, когда снова вспоминаю прошлую ночь. Конечно, мы едем в совсем другую часть центра города, более шикарную и хорошо развитую, больше похожую на торговый район. Но я все еще не могу отделаться от мыслей о баре, залитом неоновым светом, запахе дыма и теплых тел, о том, как каменная стена бара зацепилась за мое платье, когда Найл прижал меня к себе и поцеловал. Дрожь пробегает по мне при этом воспоминании, и я сильнее, чем когда-либо, чувствую, что должна вернуться. Мне нужно увидеть его снова.

Моя мама записала нас на прием в спа-салон, что я делала в прошлом всего один раз, перед своей кинсеаньерой (совершеннолетием).

— Ты должна сиять перед торжеством, — твердо говорит она мне, когда мы регистрируемся на стойке регистрации. — У меня запланирован для тебя ряд процедур по уходу за лицом и телом. Елена, я записала тебя на маникюр, педикюр и скраб. — Она щиплет мою сестру за щеку, сочувственно глядя на нее. — Не волнуйся, и твое время придет. Сейчас настал момент твоей сестры.