— Это было невероятно, — бормочет он, его голос уже сонный, когда я кладу голову на подушку рядом с ним, заставляя себя не засыпать.

Я не могу продолжать это делать, думаю я с нарастающей болью в груди, когда смотрю на него, на его темные ресницы, трепещущие на щеках, когда он засыпает рядом со мной. Я хочу остаться так сильно, что это причиняет боль, заснуть в его объятиях, и чтобы он был первым, кого я увижу утром, и я знаю, что это опасная территория. Это всегда должно было быть связано с сексом, не более того. Речь шла о том, чтобы обманом лишить моего будущего мужа чего-то, что должно было быть дано ему без моего согласия, о том, чтобы забрать этот выбор обратно для себя. Я добилась этого, и я не могу позволить, чтобы это стало чем-то большим, чем просто перепихон. А это значит, что мне нужно уйти, и мы не должны делать этого снова. Всего лишь еще одна ночь, думаю я и чувствую, что уже начинаю рационализировать это, когда смотрю на спящее лицо Найла. Я не могу продолжать ускользать из дома ночь за ночью, но, вероятно, мне посчастливится выйти сухой из воды еще раз. Еще раз попробую с Найлом все, что только смогу придумать, и тогда я буду удовлетворена, говорю я себе, заставляя себя осторожно выскользнуть из постели с другой стороны, чтобы не разбудить его.

Я просто хочу еще немного времени. Немного больше счастья. Я знаю, что хватаюсь за соломинку, но ничего не могу с собой поделать. Каким-то образом мне удается снова натянуть нижнее белье и одеться, не разбудив его, осторожно надевая туфли на плоской подошве. Я хватаю свою сумочку, колеблясь, должна ли я поцеловать его на прощание, но перепихон этого не подразумевает, не так ли? Я просто ускользну, оставив его спокойно спать ночью.

Я могу сама взять такси, решаю я, выскальзывая из комнаты. Внизу будет администратор, я могу попросить вызвать кого-нибудь для меня. А что касается Найла… Я еще раз бросаю на него взгляд, когда закрываю за собой дверь, заставляя боль в груди утихнуть. Ты не можешь ничего чувствовать к нему, напоминаю я себе. Этот путь приведет только к боли. Но я не могу удержаться, чтобы не проследить за чертами его лица, желая запомнить их, прежде чем закрою дверь и спущусь по лестнице в направлении дома.

Обратно в тюрьму, из которой я никогда по-настоящему не смогу сбежать, в будущее, которого я не хочу, и подальше от человека, которого я безумно хочу.

17

НАЙЛ

Как и вчера, я просыпаюсь сначала с мыслью, что Габриэла все еще рядом со мной. Я чувствую носом запах ее духов, сладкий аромат ее кожи, ее затянувшееся возбуждение. Я инстинктивно тянусь к ней, мой член твердеет в полусне только для того, чтобы обнаружить, что другая сторона кровати снова пуста и меня ждет глубокое разочарование.

Мне должно быть все равно, напоминаю я себе, одной рукой прогоняя сон с глаз. Габриэла никогда не задумывалась как нечто большее, чем просто интрижка, но я ловлю себя на том, что чертовски жалею, что она все равно не осталась на ночь или, по крайней мере, не разбудила меня перед уходом. Я заснул почти мгновенно после того, как она довела меня до того второго оргазма, вспоминаю я с легким смущением, настолько удовлетворенный, что не смог удержаться на ногах.

На самом деле, я уже несколько месяцев так хорошо не спал. Габриэла все еще остается для меня загадкой, сладкая невинность, завернутая в таинственно отчужденную упаковку, когда она не теряется в удовольствии. Тем не менее, она заставила меня почувствовать себя самим собой больше, чем я чувствовал за долгое время.

Я уже снова хочу ее. Однако у меня нет возможности связаться с ней, и я понятия не имею, увижу ли я ее когда-нибудь снова. Эта мысль наполняет меня пустым чувством потери, на которое я не хочу смотреть слишком пристально, даже когда моя рука опускается на мой ноющий член, чтобы утолить внезапную потребность в ней.

Я поглаживаю себя быстро-быстро, нуждаясь в разрядке больше всего на свете, чтобы сосредоточиться на настоящей причине, по которой я здесь. Все воспоминания о прошлой ночи нахлынули на меня, заставляя легко кончить в горячем, настойчивом порыве, когда я откидываю одеяло и громко стону, вспоминая, как прошлой ночью наполнил ее рот своей спермой.

Однако, даже когда я отпускаю свой расслабленный член и выскальзываю из постели в душ, я не могу избавиться от мыслей о ней. Я превращаюсь в гребаного болвана, мрачно думаю я, намыливая лицо. Сначала Сирша действовала мне на нервы, а теперь еще и эта девушка. Но Габриэла совершенно не похожа на Сиршу, так же непохожа, как ночь и день. Даже будучи девственницей, Сирша никогда не обладала такой милой невинностью, как Габриэла. Она была расчетливой, проницательной и умной в том смысле, который сильно привлекал меня, а к Габриэле меня тянет по причинам, прямо противоположным.

С Габриэлой я не чувствую, что должен производить впечатление, чтобы бороться за ее внимание. Когда мы вместе, я знаю, что я это все, что она видит точно так же, как она это все, что могу видеть я, когда она в моих объятиях. Она хочет меня, вожделеет полностью и беззастенчиво, и я знаю, что чувство, которое она дарит мне, быстро перерастает в опасное увлечение.

Я пришел сюда, чтобы залечить свое разбитое сердце, а не быть раздавленным снова, с сожалением напоминаю я себе, одеваясь. Но я встречаюсь с Рикардо только завтра, сегодняшний день полностью принадлежит мне. Мои мысли постоянно возвращаются к идее сделать что-то особенное для Габриэлы, хотя я не уверен, увижу ли ее снова. Помня об этом, я направляюсь к своему взятому напрокат мотоциклу с намерением отправиться в город позавтракать. Я нахожу небольшое кафе недалеко от Сангре, из которого доносятся запахи свежего хлеба и выпечки, и паркуюсь снаружи, направляя свой нос внутрь к столику.

Симпатичная темноволосая официантка подходит поприветствовать меня, толкая передо мной бумажное меню.

— Что вам принести выпить? — Спрашивает она веселым голосом, и я бросаю на нее взгляд.

У нее идеальная фигура, длинные ноги, круглая попка, узкая талия и красивые глаза на красивом мягком личике. В любое другое время я бы подумал о том, как вежливо попросить ее номер телефона вместе с черным кофе и водой, которые я у нее прошу, но я не могу вызвать у себя никакого интереса, кроме чисто эстетической оценки ее внешности, и это меня настораживает.