«Ты дома?»

«Да, — ответила, — спасибо тебе».

«Не за что. Это мелочи»

«Ты меня спас»

«Говорю же, ерунда. Я снимал ночной город, увидел ублюдков и вмешался. Их раньше здесь не было»

«Значит, ты недалеко?»

«Рядом. Хочешь, буду тебя охранять?»

«Хочу»

«Как тебя зовут?»

Колебалась немногим более секунды.

«Маша»

«Не подходит. Слишком просто»

«Можно Мария. Или Машка»

«Так лучше. Машка-Ромашка. Мне нравится»

«А тебя как?»

«Придумай сама. Что-нибудь подходящее»

«Придумала, Ангел»

«Почему Ангел?»

«Ты сам сказал, что будешь меня охранять»

«Не подходит»

«Тогда сам думай. Или скажи настоящее имя. Я же сказала»

«У меня нет имени»

«Так не бывает»

«Бывает. Придумал»

«?»

«Демон»

«Потому что неангел?»

«Допустим»

«А мне нравится! Пусть будет Демон»

«Мне тоже, Ромашка. Мне тоже нравится»

С тех пор я мало что узнала о Демоне. Кроме того, что он инвалид и прикован к инвалидной коляске.

Глава 3

Маша

На лекциях отчаянно борюсь со сном. Больше всего хочется сейчас оказаться в кампусе в своей комнате и в своей постели. И проспать беспробудным сном не меньше суток.

Но это все мечты. В реальности я подпираю голову кулаком и старательно таращусь на преподавателя, иначе усну прямо сидя за столом.

Нельзя, ни при каких обстоятельствах. С учебой здесь строго, и никакая отработка не является оправданием.

За учебу, кстати, тоже можно заработать баллы. Надо чтобы не было ни одного пропуска, даже по болезни. И конечно успеваемость должна быть на уровне.

Раз в две недели проводится аттестация, результаты вывешиваются в холле и рассылаются студентам. Каждый студент получает рейтинг, в соответствии с которым начисляются баллы. Баллы суммируются с засчитанными на отработках и выводится коэффициент погашения долга.

Если три аттестации подряд студент получает минус, его отчисляют из университета. Как раз завтра должны быть первые результаты, по моим подсчетам я в небольшом плюсе.

Я неплохо подтянула школьную программу, когда готовилась к внешнему тестированию, поэтому могу выдохнуть. Если не сбавлять темп, так и до конца осеннего триместра дотяну.

Жаль, одной учебой зарабатывать не выходит. Слишком мало баллов зачисляется за учебу, больше всего здесь ценится физический труд.

В перерыв с Оливкой бежим в кафетерий. На раздаче спать хочется меньше — я активно двигаюсь, к тому же нет усыпляющего бормотания препода. Настроение поднимается.

И сразу же падает, потому что в зал входит Топольский. Непроизвольно напрягаюсь, но Никита не подходит к раздаточной стойке. Вместе с теми же двумя парнями проходит дальше в зал и садится за столик.

Не хочу на него смотреть, но глаза сами его ищут. Борюсь с собой, не хочу, чтобы Ник это заметил. Поэтому пропускаю момент, когда перед глазами оказывается огромная рука, полностью забитая татуировками.

Они начинаются от самых кончиков пальцев и идут по руке вверх, а где заканчиваются, не знаю. Я ни разу не видела Коннора без футболки.

Коннор — мой ночной кошмар. Только наяву. Быстро хватаю тарелку и накладываю спаржу, он каждый день ее заказывает. И стейк. Ставлю на стойку, но не успеваю опомниться, как мои руки оказываются зажаты в тиски. Сама я чуть не вылетаю из-за стойки, впечатываясь ему в грудь.

Меня окутывает удушливый запах дорогого парфюма и мужского пота. Коннор огромный и мощный, как скала, у него каменные мышцы, при желании он может легко свернуть мне шею своей ручищей.

— Ты все помнишь, малышка? — сипло говорит он над моим ухом. — Не надоело упираться?

— Отпусти меня, — говорю спокойно, потому что знаю, он ждет моей истерики. Как в первый раз. Больше я не доставлю ему такого удовольствия.

— Соглашайся сама, тогда все будет по-другому.

— Отпусти, Коннор, ты мне мешаешь. Я работаю.

— Ты все равно окажешься на моем члене, — громила явно выводит меня на эмоции. И у него получается, потому что от сказанного меня передергивает.

— Обязательно, — с силой вырываю руки, — но только после того, как ты повторишь это в полиции.

Коннор хватает меня за затылок, запускает руку в стянутые волосы и с силой притягивает к себе. Втягивает носом воздух.

— Ты так пахнешь, малышка. Моя...

Отбрасываю его руку и глубоко дышу. Щеки горят, внутри все клокочет. Мерзкое животное, уверенное в своей безнаказанности.