Я вижу, как Ана отшатывается при этих последних словах, дрожь пробегает по ее телу, когда она делает шаг назад, ее глаза блестят.

— Лиам…

— Он все испортил! — Слова вырываются из меня так же, как ощущение, будто мое сердце разрывается в клочья, разрывается на части мужчиной, который стоит между мной и единственной женщиной, к которой я когда-либо испытывал подобные чувства. — Он разрушил все, что могло быть между нами с самого начала, как и намеревался. Что бы мы ни делали, мы никогда не сможем этого изменить. Первый раз, когда я оказался внутри тебя, был гребаным изнасилованием, потому что другой мужчина заставил меня сделать это под гребаным дулом пистолета, и я не могу взять свои слова обратно. Я не могу это отменить, не могу вернуться и остановить его. — Сейчас меня трясет, мои кулаки сжаты, ярость и боль сотрясают меня, когда я встречаюсь лицом к лицу с Анной, все эмоции захлестывают меня разом. — Я должен был, блядь, остановить его, но я не смог. Я пришел, чтобы спасти тебя, и я не смог. Я был чертовски беспомощен, когда он заставил меня причинить боль женщине, которую я люблю. И теперь все испорчено… мы испорчены.

Я вижу шок на лице Аны в тот самый момент, когда осознаю, что сказал.

— Блядь. — Мои плечи опускаются, и я потираю рот рукой, гнев внезапно сменяется глубоким и непреходящим сожалением. — Я не хотел говорить тебе это вот так в первый раз, я…

— Лиам. — Ее глаза наполняются слезами, рот плотно сжат в явном усилии не расплакаться. — Мне очень жаль, я… я не знаю, как это объяснить, как сделать это лучше. Я не знаю, как заставить тебя понять, что я чувствовала с ним, почему… Я просто… — Она задыхается, всхлип вырывается наружу, когда она обхватывает себя руками за талию, как бы защищая себя от того, что она чувствует. — Я знаю, что он сломал тебя. Он сломал и меня тоже. И если все это разрушено, тогда…

Гнев покидает меня в мгновение ока, выражение ее лица снова разбивает мое сердце на куски.

— Мне жаль, Ана. — Я делаю шаг вперед, не в силах сопротивляться желанию заключить ее в свои объятия и утешить. Она кажется такой нежной в моих объятиях, почти хрупкой, и я провожу рукой по ее волосам, чувствуя, как шелковистые пряди пропускаются сквозь мои пальцы, когда она кладет голову мне на грудь. Я чувствую, как она делает глубокий, прерывистый вдох, и тепло ее тела, прижатого к моему, заставляет меня реагировать снова, почти первобытное желание становится яростным и горячим.

— Это не твоя вина, — бормочу я. — Это он. Это все его гребаная вина. Я должен был убить его…

— Лиам, он…

— Нет. — Я качаю головой, мои руки на ее плечах, когда я слегка отталкиваю ее от себя, чтобы я мог посмотреть вниз в ее заплаканное лицо. — Я не хочу слышать о том, что он тоже сломлен, о его печальном прошлом. Мне… мне все равно, Ана. Может, это и делает меня в некотором роде злым, но мне насрать. После того, что он сделал с тобой, с нами…

Она моргает, глядя на меня снизу вверх.

— Выхода нет? — Тихо спрашивает она, и этот вопрос словно ножом вонзается в мое сердце.

— Я…

У меня нет возможности закончить то, что я собирался сказать, прежде чем Ана поднимается на цыпочки, ее руки прижимаются к моей груди, а губы ищут мои. Они теплые и влажные от ее слез, и я чувствую вкус соли на ее коже. От поцелуя по мне пробегает дрожь, мой член мгновенно реагирует на ее близость, на ощущение ее рта на моем, и я почти сразу же отдергиваюсь, снова становясь твердым, как камень.

Обида мгновенно возвращается на лицо Аны.

— Ты сказал, что, если я буду хорошей девочкой, у меня может быть больше. — Она шепчет это, и я тоже слышу скрытое желание, потребность в ее голосе. — Я хочу тебя, Лиам, и я вижу, что ты тоже хочешь меня. Ты не сможешь скрыть это. — Она протягивает руку, ее пальцы пробегаются по всей длине моего члена в внезапно ставших слишком тесными спортивных штанах, и я сдерживаю стон. Даже сквозь толстую ткань ее прикосновения кажутся чертовски приятными.

— Ана, нет.

— Нет ничего такого, чего бы мы не делали раньше. Лиам, пожалуйста…

— Это слишком сложно. — Я хватаю ее за запястье со всем контролем, который у меня остался, отталкивая ее руку от своего члена, когда все, чего я хочу сделать, это прижать его к себе, прижать свою ноющую длину к ее ладони и почувствовать прилив удовольствия, который последует за этим. — Это зашло слишком далеко. Возможно, было ошибкой привести тебя сюда, пытаться сделать больше, чем просто увести тебя от него и отвезти домой. Я больше не хочу причинять тебе боль, и я тоже не хочу причинять боль себе. Я… — Я качаю головой, тяжело сглатывая.

Ана моргает, глядя на меня, и я вижу слезы, блестящие на ее ресницах.

— Чего ты хочешь, Лиам?

— Я хочу тебя! — Слова снова вырываются из меня, и я стискиваю зубы от натиска всего, что хочу сказать. — Я хочу тебя всю, Ана, всегда. Есть сотня гребаных вещей, которые я хочу сделать с тобой прямо сейчас, и я не должен делать ни одной. Потому что, несмотря ни на что, мы не можем изменить прошлое, мы не можем изменить тот вечер в квартире Александра, когда я пришел спасти тебя, а вместо этого трахнул тебя на его обеденном столе. Мы не можем изменить того, что он заставил меня сделать это с тобой. Так будет всегда, всегда, с чего мы начинали, и я…