Холодный воздух резко резанул по легким. Звезды сверкали осколками льда на черной чаше неба. Мир погрузился в почти благоговейную тишину.

— Может, нам стоит уйти? — высказал он свои опасения, которыми не решался поделиться с братом. — У меня нехорошее предчувствие по поводу этого места, по поводу всех этих людей.

— Они нам нужны, — прошептала Амелия в ответ, в бледном лунном свете ее лицо выглядело решительным. — Как мы сможем справиться с Охотниками за Головами в одиночку? Особенно без Джерико. Мы не знаем, где они встречаются с Убежищем. Не знаем, по какой дороге они придут. Мы не знаем ни территории, ни возможных ловушек. Нам нужна помощь.

Желудок Мики неприятно скрутило.

— Мы что-нибудь придумаем. Мы всегда так делали.

Она погладила свой браслет, который теперь носила поверх свитера, но все еще привязанный к кожаному шнуру, что он подарил ей все эти недели назад. Ей очень шло. Амелия встретила его взгляд, твердо и бескомпромиссно сжав челюсти.

— А может, и нет. Но если Убежище — это то, о чем они говорят, то нам нужна помощь, чтобы попасть внутрь. Мы не можем поступать глупо, Мика. Мы и так потеряли слишком много людей.

Мика разочарованно вздохнул. Он ненавидел это, но она права.

— Я знаю, что это нелегко, — мягко сказала Амелия. — Ты всегда говоришь о том, что нужно быть хорошим, что нужно выбирать лучший путь.

— Я убил Сайкса, — выдохнул он.

Она наклонила голову, изучая его.

— Он бы убил тебя, если бы ты этого не сделал.

Мика попытался сформулировать уродливый клубок эмоций внутри себя.

— Я чувствую себя виноватым, потому что убил его, хотя знаю, что должен был это сделать. И я чувствую себя еще более виноватым, потому что не убил его достаточно быстро. Если бы не колебался, Хорн остался бы жив.

Амелия прищелкнула языком.

— Ты чувствуешь себя так, потому что хороший человек. Это бремя лидера.

— Я не чувствую себя лидером, — тихо отозвался Мика. Он чувствовал себя слабым, испуганным и полным сомнений. — Что, если я ошибусь? Что, если я совершу ошибку? Мы доверились Хорну. Мы чуть не погибли за него. Джерико умер из-за этого.

— Ты проявил милосердие к Габриэлю и Сайласу, когда никто из них этого не заслуживал. А они изменились и спасли нам жизнь. Хорн сделал свой выбор, предав нас. — Выражение ее лица смягчилось. — Не позволяй таким людям, как он, изменить твою сущность, Мика. Ты научил меня этому.

— Ты права. — Он улыбнулся, но улыбка получилась скованной. Напряжение все еще крутилось внутри него как винт.

— Ты боишься, что все снова будет как на «Гранд Вояджере».

Какое-то время он не отвечал. Затем кивнул.

— Этого не будет. — Она протянула руку и сжала его пальцы. Ее прикосновение было нежным и легким, как взмах крыла бабочки. Амелия сидела так близко, а ее глаза светились так ярко. — Потому что на этот раз мы не жертвы.

Она напоминала королеву воинов из какого-то далекого времени и места: белокурые волосы мерцающим венчиком окружали ее лицо, тонкие черты выточены из слоновой кости, глаза пылают яростной убежденностью. Лунный свет разливался вокруг них, как бриллианты, отражающиеся от снега.

— На этот раз, — твердо сказала Амелия, — мы решаем свою судьбу.

Она сжала его руку, посылая силу и утешение, напоминая, кто он такой. Он ощутил ее прикосновение, словно искры, пронесшиеся по его венам. Облизнул губы, по лицу разлилось тепло. Внутри него зашевелилось что-то крошечное, вырвавшееся на свободу, словно его сердце проросло перьями и улетело на крыльях.

Мика мог бы ее поцеловать.

Но не поцеловал. Амелия не принадлежала ему и никогда не будет принадлежать. Но он все равно ее любил.

Глава 36

Амелия

В канун Рождества утро выдалось холодным и серым.

Амелия и остальные нашли участок не промерзшей глины на небольшой поляне под столетним дубом, таким высоким, что казалось, его ветви упираются в небо. В полумиле за пределами лагеря их окружал густой и дикий лес.

Габриэль вырыл могилу. Земля была жесткой и твердой, но он справился. Снег на земле почти весь растаял. Небо выглядело приглушенно-серым, покрытое угольными тучами. Тяжелые мокрые снежинки осыпали их головы и плечи.

Мика нашел несколько обрезков дерева и сколотил небольшой деревянный крест.

Помолившись за душу Джерико, Мика по памяти прочитал знаменитое стихотворение Дилана Томаса.

— Не уходи безропотно во тьму,

Будь яростней пред ночью всех ночей…

Не дай погаснуть свету своему, — тихо закончил он.

Хотя у них не было ни тела, ни гроба, каждый написал записки — воспоминания, сожаления, надежды — на старомодных клочках бумаги и бросил их в землю.

Сайлас неподвижно стоял рядом с ней, сжав руки в кулаки, его лицо напоминало жесткую маску. Только глаза выдавали потерянное и тоскливое страдание. Но он был здесь. Он не сбежал. Он не хмурился, не ухмылялся, не кричал, не наносил ударов. Он оставался здесь и разделял их горе.