– Замечательно, – мрачно сказала я. – Придется идти в дом и переодеваться. Надеюсь, предыдущие штаны уже просохли.

Штаны не просохли, поэтому Масю пришлось посадить под домашний арест. Отсутствующие штаны ему заменил папин шерстяной жилет, полы которого прикрывали ребенку щиколотки, а компанию составил позабытый-позаброшенный Точилка. Мася с кроликом хорошо смотрелись рядом, оба были весьма оригинально экипированы. Мася в длиннополом шерстяном жилете в крупную клетку походил на представителя шотландского клана (типичный МакСяня), а на кролика аккуратистка Ирка напялила младенческий памперс.

– Мы же не можем постоянно ходить за Точилкой с тряпкой и веником, убирая следы его жизнедеятельности! – объяснила мне подруга. – Нехорошо будет, если он испачкает ковры. Пусть немного в памперсе походит, правильно?

Я-то с подругой согласилась, а вот Точилка в памперсе ходить не желал. То ли он стыдился своего наряда, то ли ему было в нем неудобно, но кролик залез под стол и категорически не желал оттуда вылезать. В результате под тот же стол из солидарности залез Масяня, а мне, чтобы приглядывать за приятелями, пришлось устроиться на полу. Проголодавшаяся Ирка ушла в кухню строгать бутерброды, а я придремала на мягком ковре.

Разбудили меня сердитые голоса под оконом. Точнее, не голоса, а громкий шепот на два неопознанных мною голоса. Собеседники переругивались.

– Нельзя ли поласковее? – жарко прошептал один голос.

– Поласковее? Поласковее?! – злобно зашипел другой. – Да скажи спасибо, что я…

– Тише! Не ори под окном! Еще услышит кто-нибудь!

Я невольно заинтересовалась личностями собеседников. Хотя кто-то там у кого-то требовал ласки, на тайное свидание влюбленных это не было похоже. Я уже собралась подняться и потихоньку выглянуть в окошко, когда заметила, что над подоконником с той стороны поднимается что-то маленькое, круглое, белое и пушистое, как кроличий хвост. Помпон лыжной шапочки, не иначе! Видно, один из шептунов опередил меня в намерении глянуть в окошко. Я вновь распласталась на полу, как камбала. Голову прижала к полу и лица того, кто заглянул в комнату, не увидела. Зато и он меня не увидел.

– Там никого нет! – послышалось за окном.

Я благословила Масю и Точилку, на удивление тихо сидящих под столом, а заодно и полумрак, царящий в комнате. Известно, что заглядывать со светлого двора в темную комнату бессмысленно, много не увидишь.

– Мерзавцы вы! – снова горячий шепот.

– Повторяю, это была не моя идея.

– Рассказывай!

– Послушай, мы же договорились…

– Я с мерзавцами не договариваюсь!

– Да? А что же ты делаешь с мерзавцами?

Разговор был чертовски интересный, но совершенно непонятный. Кто мерзавцы, сколько их и чем они, собственно, мерзки? И кому? Вот бы голоса опознать, хоть что-то прояснилось бы… Я уже начала подползать к столу, намереваясь под его прикрытием подобраться поближе к окну, – авось слышимость стала бы получше, но тут совершенно неожиданно проявил активность инертный дотоле Точилка. Только что дремал, безропотно подставляя спинку под наглаживающую его детскую ладонь, и вдруг распахнул глаза, как Спящая красавица после страстного поцелуя принца, зашевелил носом и сиганул из-под стола на мою согнутую спину, а с нее, как с трамплина, на подоконник!

Стукнулись друг о друга потревоженные керамические горшки с незнакомой мне декоративной зеленью.

– Ой, кто это?! – пискнуло за окном.

«Кажется, голос женский!» – подумала я.

– Да заяц это, успокойся!

А заяц, возомнивший себя тигром (похоже, прав был Колян, никакой это не зайцендук, явно диких кошачьих кровей зверюшка!), уже присел на задние лапы, готовясь к новому лихому прыжку. Сообразив, что Точилка нацелился в открытую форточку, я поспешно распрямилась в полный рост и успела захлопнуть окошечко. Между прочим, заметила, что под окном уже никого нет, загадочные шептуны исчезли – наверное, свернули за угол. Одолеваемая любопытством, я хотела метнуться на крыльцо и с него обозреть окрестности, но тут обезумевший Точилка прыгнул в уже закрытую форточку и разбил ее. Вернее, выдавил одно стекло, которое шумно рухнуло внутрь двойной рамы и разбилось уже там. А кролик мягко бухнулся на подоконник, сломав растение в горшке.

– Мамочка, что это дзинькнуло?! – из-под стола полез встревоженный Мася.

– Что тут у вас случилось? – продублировала вопрос прибежавшая с кухни Ирка.

В одной руке у нее был замасленный нож, в другой – недоделанный бутерброд.

– Мозги у нашего кролика дзинькнулись, вот что случилось! – сердито ответила я, хватая чокнутого зайца за уши. – Ни с того ни с сего прыгнул со стола в окно и разбил стекло в форточке! Прям как взбесился! Психопат ушастый!

Озверевший Точилка пучил глаза и раздувал ноздри, как бык на корриде.

– Ты с ним поосторожнее! – опасливо сказала Ирка, опуская нож и полуфабрикатный бутерброд на стол и освободившимися руками снимая с себя кухонный фартук. – Может, и впрямь взбесился! Кто их знает, этих бурундайцев! Тихо, тихо, Точилочка! А вот мы тебе сейчас смирительную рубашечку…

Подруга ловко укутала кролика в фартук так, что получился довольно аккуратный сверток, который она еще перевязала поперек фартучными тесемочками.

– Рулет с крольчатиной! – зло пошутила я.

Неожиданное буйство косого меня напугало.

– Давай-ка от греха подальше изолируем животное от ребенка, – сказала Ирка, боязливо, на вытянутых руках вынося спеленутого кролика из комнаты.

– Мамочка, куда зайчика понесли? – расстроился Мася, цепляясь за ее подол.

– В кроватку. Зайчик устал и хочет спать, – ответила за меня мудрая Ирка.

– А Коля совсем не устал, ни капельки! – тут же отцепившись от ее юбки, сообщил Мася, который, дай ему волю, вообще обходился бы без ночного сна.

– Где бы нам кролика запереть? В одиночном заключении, я имею в виду? – выйдя в коридор, задумалась Ирка.